— Ах, как это мило. — ехидно заулыбалась она, явно планируя новую каверзу. — Может тогда в Кунсткамеру?

Молодая женщина своими ногами идет в музей? Но слово дамы — закон, так и отправились на Адмиралтейскую набережную.

Ксения Александровна уверенно проходила сквозь двери — значит не впервые сюда добралась (и вновь вспоминаем три жалких книжонки в татищевском доме). Тогда откуда этот совершенно мальчишечий задор?

— Так с ботаники или зоологии начнем?

— Как Вам будет угодно. — за ней интереснее наблюдать, чем подчинять собственным планам.

И вот она вихрем носится между чучел и скелетов, демонстрируя удивительную информированность о привычках и особенностях разнообразных обитателей планеты.

— Откуда же у Вас столько познаний, Ксения Александровна? — это он прервал повествование о способности дикобраза молниеностно подбегать к противнику, поражать его иглами и убегать, оставляя их в теле врага.

— Да в детстве обчиталась Дарелла, а он очень живо все описывал. — не глядя бросила она.

— Ни разу не слышал о таком. — напряг память статский советник.

Его спутница замерла и после небольшой заминки прояснила.

— Это английский автор, его в Российской Империи не переводили.

— И Вы так полюбили зоологию по английским книгам? — изумился Тюхтяев и решил поискать такое и для себя.

— Да, я и английский-то по ним больше изучила. — Она огляделась и нашла новую цель. — Рептилии, здесь же где-то точно были рептилии.

И двинулись изучать недолюбливаемых Тюхтяевым гадов. Он с детства змей и лягушек не то чтобы не любил — брезговал. А эта ухоженная барышня готова с ними целоваться, если бы кто дал.

Тут появилась у Тюхтяева одна мыслишка, невозможная совершенно.

— А с трудами господина Брема Вы знакомы?

— Да! — на него обратилось сияющее от восторга лицо. — Николай Владимирович весной прислал мне полное собрание сочинений. Я несколько дней спала через раз, пока все изучила.

Понятно.

— Это же не он, верно? — она немного покраснела. — Да и где ему по книжным лавкам бегать…

— Я уже восполнил все пробелы. — искреннее смущение похоже на молодое вино.

— То есть Вы тоже интересуетесь природой? И когда только успеваете? — она даже руками всплеснула, разволновалась.

Признаться честно, сложно вспомнить когда он просто так мог полистать что-то не связанное с отчетами, но сам факт возможности радовал.

— А как Вы, Михаил Борисович, относитесь к теории господина Дарвина о происхождении видов?

Поначалу решил, что ослышался. Ну, возможно, где-то что-то слышала, но разбираться в таком? Кощунственно.

— А Вы знакомы с этой теорией?

— А как же? — она вдруг осеклась и снова забралась в скорлупу благовоспитанной барышни. — Очень интересная и разумно аргументированная теория. Мне только кажется несколько сомнительной в самом начале — все же изначально искра жизни откуда-то должна была взяться.

— И Вам было интересно читать об этом?

— Конечно. Если маленькие, поздно появившиеся теплокровные животные бодро и неумолимо вытеснили больших динозавров, то любой человек может рассчитывать на успех, если хорошо потрудится.

Самое нестандартное умозаключение, которое Тюхтяев слышал об этой скандальной книге.

— Но как же Ветхий Завет? — он лукаво улыбнулся. Попадется в ловушку цензуры или нет?

— В Ветхом Завете изложено почти то же самое, на мой взгляд.