Так началось его новое путешествие. Синдбад не слышал ни свиста воздуха за стенками сосуда, ни плеска сомкнувшихся над ним вод. Лишь стенки колебались, заставляя его кататься по вогнутому полу, словно под ним была палуба корабля, терпящего бедствие в жестокий шторм. Синдбад громко кричал, плакал и клял судьбу, посылая молитвы Аллаху, но небеса оставались глухи к его мольбам. Пробка и не думала откупориваться, выпуская его на свободу…

И неведомо было ему, что его горячая молитва все же достигла престола Всевышнего. По неизреченной милости Аллаха сосуд, в который коварный джинн заточил Синдбада, был проглочен гигантским осьминогом, всплывшим с темного и неведомого, кишащего ужасающими чудовищами, морского дна. Этот осьминог уже не раз всплывал на поверхность, и его жертвами становились не только рыбацкие парусники, но и торговые корабли, плывущие к большому плодородному острову, который лежал посреди океана. К тому времени, когда осьминог проглотил сосуд с Синдбадом, на упомянутый остров уже давно не заходили корабли с материка. Опасаясь прожорливого чудовища, капитаны избегали показываться в водах, омывающих остров. Причалы портового города опустели, и его жители, всматриваясь в морской горизонт, уже много месяцев не видели ни одного паруса. Зато часто, особенно перед штормом, когда волны начинали набухать пеной и, как стадо разъяренных тигров, набрасываться на каменные дамбы, из темных вод вдруг вырастали страшные щупальцы осьминога-исполина, а затем показывалось и его круглое, глянцево блестевшее при вспышках молний туловище, ставшее могилой для сотен отважных мореходов. И жители города в ужасе бежали прочь от берега, опасаясь быть захваченными длинными змеящимися щупальцами. Осьминог, не имея достаточной добычи в море, осмелел настолько, что подплывал к городским причалам и протягивал свои многометровые щупальцы в улицы и двери домов, и то, что прилипало к его присоскам, уже не могло оторваться и уносилось в море, где тотчас попадало в пасть к чудовищу. Лишенные подвоза многих необходимых товаров, жители острова испытывали жестокую нужду. Угроза голода нависла над некогда благодатной и процветавшей землей.

Наконец царь острова призвал к себе магов и звездочетов и приказал им пустить в ход все свое волшебное искусство и избавить страну от нашествий кровожадной твари. Не один день думали и советовались мудрецы. Три недели прошло в бесплодных поисках средства, и вот старейший из мудрецов вспомнил о рукописи древних жрецов, хранившейся в заброшенной башне. Свиток с подобающими церемониями был извлечен и развернут, и в ночь, когда осьминог снова показался на горизонте, колдуны острова поднялись на крутой обрыв над морем. В то время, как подплывала ужасающая тварь, они, простирая руки и потрясая головами, выкрикивали заклинания, начертанные на древнем пергаменте. А старый мудрец, упав на колени и вонзив ногти в сухую землю, громко, в такт их крикам, начал призывать птицу Рухх.

Влекомая силой колдовства, гигантская птица стремглав одолела бескрайние просторы, отделяющие ее жилище от уединенного острова посреди океана, и вскоре в небе раздался грохот, подобный раскатам грома. Могучие крылья закрыли половину неба, отчего на остров опустилась темнота. Подданные островного царя, завидев еще одно, на этот раз небесное чудовище, в ужасе бросились из своих домов в лес, надеясь спастись под широкими кронами деревьев.

Между тем исполинский осьминог подплывал к острову, нетерпеливо хлопая пo воде щупальцами и поднимая волны. Он был голоден, за весь сегодняшний день он проглотил несколько десятков крупных и мелких рыбин и золотой сосуд с заключенным в него Синдбадом, а это было для него так мало, что он не чувствовал никакого привеса в своем необъятном желудке. Он плыл к городу, надеясь найти поживу в его домах и улицах.