Она не знала, какой ответ – «да» или «нет» – он хочет услышать больше. Он и сам, похоже, не знал. Герберт держал её лицо в ладонях, и его собственное в эту секунду вправду почти пугало: тем, что никогда не проявлялось в нём до того, вернувшим в душу всё, приглушённое усталостью. Пугало так, что на миг Еве захотелось ответить «да» и убежать, только чтобы перестать падать в чёрное беззвездье его зрачков.

Проблема состояла в том, что она уже упала. В ту штуку, куда падали англичане с их поэтичным аналогом самого романтичного из глаголов, когда испытывали желание побежать в магазин за валентинкой. Как ни хотела не падать, так незаметно и внезапно для себя самой, и бежать от себя было не просто глупо – бесполезно.

Наверное, эти вечера и правда оказались плохой затеей. С определённой точки зрения.

Но сейчас жалеть уже поздно.

– Нет, – произнесла Ева. – Не дождёшься.

Глава 19

Teneramente

– Почему ты всё таки выбрала меня? – спросил некромант незадолго до того, как отправиться спать, когда они лежали в обнимку.

На столике давно пустела глиняная кружка. Евина, сотканная призрачными нитями волшебства, исчезла ещё раньше. Эльен явно был очень рад, когда, постучавшись в комнату дорогой гостьи (хотел вернуть Дерозе законной владелице), обнаружил там их обоих: не в смертельно переругавшемся состоянии, а чинно сидящими рядом – в тот момент. И очередное фейропитие организовал даже быстрее обычного.

Судя по улыбке призрака, их чинный вид сам по себе сообщил ему всё что нужно.

До Дерозе в тот вечер руки у Евы так и не дошли. Хотя она не замедлила проверить, как инструмент перенёс обратную дорогу в карете: брать его с собой, когда они с Гербертом перемещались магией, девушка не рискнула.

– Она его за муки полюбила, а он её – за состраданье к ним, – хмыкнула Ева. Встретив недоумённый взгляд Герберта, без понимания отнесшегося к слегка переиначенному Шекспиру, посерьёзнела. – Я не выбирала. Даже не думала выбирать.

– Потому что вы с Мираклом слишком мало знакомы?

– Потому что твой любимый Миракл вовсе не обязан быть моим любимым Мираклом. – Ева терпеливо выдохнула. – Если ты по каким то причинам уверен, что любая девушка обречена упасть к его ногам, вынуждена тебя разочаровать. Не сомневаюсь в твоём чувстве вкуса… раз уж тебе хватило мудрости оценить такое сокровище, как я… но в том, какие мужчины нравятся мне, тебе положено разбираться похуже моего.

– Хорошо, почему ты… захотела со мной сблизиться? Я ведь не давал тебе повода. Скорее наоборот.

– Сама удивляюсь. Наверное, из за кучи недостатков, которые так увлекательно выправлять.

Он наверняка расслышал иронию последних ответов – но пальцы, скользившие сквозь светлые волны её волос, всё равно замерли.

– Правда?

– Нет, – сказала Ева прежде, чем в комнате успело похолодать. – Я уже на лестнице ответила, почему. Хотя ты и правда далёк от идеала. Но как говорилось в финале одного хорошего фильма, «у каждого свои недостатки».

О том, что мириться с этими недостатками она всё же не собиралась, Ева пока умолчала. Не хотелось портить настроение им обоим, руша с таким трудом достигнутое взаимопонимание. Даже если сейчас она поддавалась величайшему женскому заблуждению, имя которому «он изменится».

Нет, она не собиралась его менять. Лишь разбить всё наносное, чем он привык прикрываться. Вытащить настоящего Герберта из кокона, куда загнали его отец, Айрес и годы одиночества. Показать ему другой путь, на котором он сможет исполнить свои мечты.