– Я не знаю, Гарри! И никогда не знала.

– Именно это я и хочу выяснить. Но я не смогу сделать это, пока он жив, он никогда не признается сам и не допустит, чтобы я узнал что‑либо. Так что мне придется спросить об этом у него, когда он умрет. Покойники мне ни в чем не отказывают. А это значит... что я должен убить его. И я поступлю так, как считаю нужным.

– Но твой замысел ужасен, Гарри, – теперь вздрогнула она. – Я убеждена в этом.

Он кивнул, но глаза его при этом оставались холодными.

– Да, тебе это хорошо известно, вот почему я должен так поступить...

Она в страхе крепко прижала к себе Гарри.

– Но вдруг что‑нибудь пойдет не так, Гарри? Пока я знаю, что у тебя все в порядке, я могу лежать спокойно. Но если с тобой что‑нибудь произойдет...

– Ничего не случится. Все будет так, как я задумал. Он поцеловал ее в нахмуренный лоб, а она еще крепче прижала его к себе.

– Он очень умный человек, Гарри, этот Виктор Шукшин, умный и жестокий. Я иногда ощущала в нем эти качества, они приводили меня в замешательство и одновременно привлекали. Ведь я тогда была совсем молодой девушкой! А он был очень привлекательным. В его жилах, как и в моих, текла русская кровь, он был постоянно погружен в мрачные мысли, задумчив, от него исходил какой‑то суровый, жестокий магнетизм. Нас тянуло друг к другу, как два противоположно заряженных полюса. Даже сознавая, что у него черное сердце, я сразу же в него влюбилась. Но что касается причины, по которой он убил меня...

– Я слушаю...

Она снова покачала головой, а взгляд ее затуманился от воспоминаний.

– В нем... в нем было что‑то такое... это нельзя выразить словами... какое‑то внутреннее сумасшествие, не поддающееся контролю. Это все, что я знаю, а конкретно... – Она снова покачала головой.

– Именно это я и хочу выяснить, – вновь повторил Гарри. – И я не успокоюсь, пока не выполню то, что задумал.

– Ш‑ш‑ш, – вдруг прошептала она, прижимая его к себе. – Смотри!

Гарри оглянулся. От черного дома отделилась маленькая черная точка. Человек шел по дорожке сада, беспокойно оглядываясь по сторонам и нервно потирая руки. На черном фоне его головы сверкали два серебристых овала – глаза. Он двигался по направлению к ограде сада, отделявшей его от реки. Гарри с матерью тесно прижались друг к другу, но видение, призрак Шукшина не обратил на них никакого внимания. Он быстро прошел милю, на минуту остановился, подозрительно принюхиваясь, словно собака, затем продолжил свой путь. Остановившись у ограды, он облокотился на верхнюю перекладину и надолго замер, пристально вглядываясь в спокойно текущие воды реки.

– Я знаю, что у него на уме, – прошептал Гарри.

– Ш‑ш‑ш‑ш, – снова предостерегающе зашептала мать. – Он чувствует присутствие других. Он всегда обладал такой способностью...

Темное пятно возвращалось. Человек время от времени останавливался все так же странно и с подозрением нюхая воздух. В непосредственной близости от сидевшей на траве пары он замер и серебром блестевшими глазами посмотрел куда‑то сквозь них. Моргнув несколько раз, призрак Шукшина двинулся обратно к дому, потирая руки. Вот черная точка слилась с чернотой дома, дверь с громким стуком захлопнулась.

Звук эхом отозвался в голове у Гарри, превратился в серию повторяющихся ударов:

«Тра‑та‑та! Тра‑та‑та!»

– Тебе нужно идти, – сказала мать. – Будь осторожнее, Гарри. Бедный малыш Гарри...

Гарри проснулся в своей квартире. По солнечному свету, проникавшему через окно в комнату, он определил, что близится вечер.