...В этот‑то момент, именно здесь, в этой комнате, Драгошани и поклялся себе в том, что...

– Что это вы тут заговорили о чудовищах, – Маура Кинковши, вытирая руки о передник, вышла из кухни. – Будь осторожен, Гзак! Имей в виду, ты говоришь о дьяволе! А что касается вас, господин Драгошани.. В пустынных и заброшенных местах нашего края происходит много непонятных вещей.

– О каких это пустынных местах ты говоришь, женщина? – насмешливо спросил Кинковши. – Человек еще дня не прошло, как приехал из Москвы, он ехал сюда неделю, если не больше, а ты ему толкуешь о каких‑то безлюдных местах. Нет у нас больше безлюдных мест!

«Нет, есть, – подумал Драгошани. – И это безлюдное место – ваша могила. Я почувствовал в них это: они даже не представляют себе, насколько там одиноко, – до тех пор пока я не прикоснусь к ним и не разбужу!»

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, – резко оборвала Кинковши жена. – Ходят слухи, что в некоторых горных поселках до сих пор втыкают колья в сердца тех, кто умер слишком молодым или по непонятной причине, потому что хотят быть уверенными в том, что они никогда больше не вернутся. И никто не видит в этом ничего плохого. – (Последние слова предназначались Драгошани.) – Это просто обычай – все равно что снять шляпу при виде похоронной процессии.

В комнату вошла Илзе.

– А что, разве вы тоже охотитесь за вампирами, господин Драгошани? Они такие мрачные и ужасные! Вы, конечно же, не один из них?

– Нет, нет, конечно, нет! – на лице Драгошани застыла натянутая улыбка. – Я просто шутил с вашим отцом, вот и все. Однако, кажется, моя шутка обернулась против меня же.

Он поднялся.

– Что, уже уходите? – Кинковши был явно разочарован. – Понимаю, вы, наверное, очень устали. Очень жаль, а мне так хотелось побеседовать с вами. Ну, что поделаешь, у меня тоже много работы. Возможно, завтра...

– О, я уверен у нас еще будет время для беседы, – ответил Драгошани, следуя за хозяином к двери.

– Илзе, – позвал Кинковши, – будь добра, возьми факел и проводи господина до гостиницы. Туман еще хуже, чем кромешная тьма, ничего не видно под ногами.

Девушка выполнила просьбу отца и провела Драгошани через двор и ворота к гостинице. Включив свет на лестнице, прежде чем попрощаться, она обратилась к гостю:

– Господин Драгошани, возле вашей кровати есть кнопка звонка. Нажмите ее, если вам что‑нибудь понадобится ночью. К сожалению, звонок может разбудить и моих родителей. Потому лучше будет, если вы просто приподнимете шторы, – я увижу это из окна своей спальни...

– Что? – притворяясь, что не совсем ее понимает, спросил Драгошани. – Посреди ночи?

Однако Илзе Кинковши не оставила ему никаких сомнений в значении своих слов:

– Я плохо сплю. Моя комната расположена на первом этаже. Мне нравится открывать окно и дышать ночным воздухом. Иногда я даже выхожу прогуляться при лунном свете – чаще всего около часа ночи.

Драгошани молча кивнул головой. Девушка стояла к нему слишком близко. Прежде чем она успела внести дальнейшую ясность в то, что имела виду, он повернулся и буквально побежал вверх по лестнице, спиной чувствуя ее насмешливый взгляд, пока не завернул за угол на втором этаже.

* * *

Войдя в комнату, Драгошани первым делом опустил шторы, затем распаковал чемоданы и налил в ванну воды. Согретая газовой колонкой вода манила к себе. Драгошани добавил в ванну соли и разделся.

Лежа в пенистой мыльной воде, Драгошани наслаждался ее теплом и медленным кружением при каждом движении его руки.