|
Ошарашив меня своим повествованием о жестоких и беспринципных планах использования моей беззащитной тушки, которые разрабатываются под сенью императорского стяга, он явно ожидал, что я тут же припаду к его широкой и уютной груди в поисках защиты и утешения. Быть может, прежний Алексей, пугливый и нерешительный юноша, мог бы оправдать ожидания опытного царедворца. На том, видимо, и строился расчет — втереться в доверие, искусно пересыпая свою речь восхвалениями ума и сообразительности новоявленного принца, ошеломить ужасными картинами недалекого будущего, уготованного нашими общими врагами, и затем предложить спасение кругом преданных и, само собой, бескорыстных друзей-масонов… И я, послушно сделав уготованное мне по этому сценарию возмущенно-ошарашенное лицо, внутренне лихорадочно размышлял. Не все известно братьям-масонам, ох, не все! И если то, что мой братец выдал мне в библиотеке — правда, а я почему-то сразу безоговорочно поверил в это, то не так-то уж и безукоризненно выглядит этот план — дождаться рождения ребенка от меня, чтобы выдать его за дитя Владимира. Сколько в нём будет крови Романовых? Правильный ответ — ноль целых фиг десятых… И об этом прекрасно известно и моему приемному отцу, и его ближайшему другу и советнику. Какой можно сделать вывод? Либо коварные планы разрабатывались отнюдь не моим венценосным родителем, либо это — лишь верхушка айсберга, нарочно выставленная напоказ, как приманка для недовольных нынешним наследником престола и сочувствующих возможному — то есть мне.
Как бы то ни было, а отказываться от помощи Валентина Михайловича я тоже не спешил. Учитывая мое шаткое положение при дворе, отрицательное отношение родни, да еще и огромный такой скелет в шкафу — мое происхождение, мне жизненно необходимо обзаводиться своими сторонниками… Происхождение… Эта мысль тоже не давала мне покоя. Мятежный финский род, секретная пространственная магия… Если я хочу выжить, мне нужно разузнать обо всем этом побольше. Кто знает, а вдруг не зря так стремились император и Громов заполучить ребенка с этим пресловутым даром? И если я сумею им воспользоваться? Но не могу же я бродить по дворцу, хватая каждого встречного за руки и вопрошая — а расскажите-ка мне про уничтожение целого рода!.. Такие тайны хоронят ой как глубоко, и раскапывание этих могил опасно для здоровья. Глубоко задумавшись, я не сразу услышал почтительный голос юного камер-пажа, напоминавшего мне о том, что пора отправляться в Малахитовый зал, откуда уже все августейшее семейство торжественно прошествует в Большую церковь на праздничную службу. Вздохнув, я бросил последний взгляд в зеркало, набираясь решимости, и отправился на встречу с горячо любимыми родственниками. Должен признать, что змеиный нрав моих сестричек никак не отразился на их внешности. Даже я, немало пострадавший от их язвительного острого языка и высокомерной чванливости, невольно залюбовался изящными силуэтами девушек, облаченных в белые платья с открытыми плечами и длинными, расшитыми золотыми узорами шлейфами. Владимир, наряженный практически в такой же парадный костюм, как и я, исподлобья смотрел на меня с другого конца зала, окружённый ближайшими друзьями. Выглядел он неважнецки, чрезмерное возлияние и его короткий полёт, окончившийся встречей его дубовой головы с не менее дубовым книжным шкафом, оставили набрякшие мешки под воспаленными, красными глазами. Как я и предполагал, очнувшись после моей атаки, он практически ничего не помнил. Пытался обвинить меня в том, что я напал на него, но тут репутация Алексея-тихони сработала мне во благо. Даже отец отмахнулся от него, морщась от крепкого запаха перегара, и велел отправляться к лекарю и привести себя в порядок, дабы не позорить своим видом семью. Я же, скромно потупив глаза, делал вид, что я не при делах, и вообще, меня тут нет… А вот что теперь собирается делать старший братец с раздобытой им информацией, я не знал. |
