Лиза-Мерета покраснела, веки дрожали, словно ей трудно было смотреть в лицо полицейскому. Наконец она заговорила.

— Это просто смехотворное обвинение! Это доктор Вольден надоумил вас, чтобы спасти собственную шкуру!

— Разумеется! — в гневе воскликнул ее отец. — Он не мог смириться с тем, что наша дочь дала ему отставку!

— И кто вообще такая эта Марит из Сультена?  — презрительно вставила мать Лизы-Мереты.

Подружки молча слушали. Пламя любопытства в их глазах ничего общего не имело с дружбой — это была жажда сенсаций.

— Марит из Свельтена, — поправил полицейский. — Это пациентка доктора Вольдена, к которой он проявил особую заботу. Кстати, ее зовут теперь не так. Сегодня утром доктор женился на ней, так что теперь ее фамилия Вольден. Но жить ей осталось считанные часы.

Услышав о женитьбе, присутствующие ахнули. И когда все уже переварили эту новую сенсацию, муниципальный советник сказал:

— И в чем же состоит ваше обвинение? Хотелось бы услышать, какие у вас есть на это доказательства. Ведь теперь каждому ясно, что это был акт мести со стороны доктора Вольдена!

— Как раз наоборот, господин муниципальный советник, вынужден поправить Вас, к сожалению. Факты говорят сами за себя. Вчера утром доктор Вольден порвал отношения с фрекен Лизой-Меретой Густавсен. И это он порвал с ней, их разговор был случайно подслушан прохожим, имеющим отношение к полиции.

— Это неправда! — воскликнула Лиза-Мерета. — Слова могли быть неправильно поняты, это я порвала с ним, я…

Заметив, что впадает в истерику из-за того, что подружки услышали правду о ее отставке, она тут же взяла себя в руки и, глубоко вздохнув пару раз, сказала:

— В чем бы ни состояло обвинение, это всего лишь подлая попытка отомстить мне, поскольку я уличила его в криминальных действиях. Он делает аборты! Вы еще не занялись расследованием этого дела?

— Разумеется, мы это сделали. Но мы не обнаружили ни малейших доказательств!

— Но он делает это тайно!

— Вряд ли это возможно в его маленькой квартирке.

— Он занимается этим в больнице, по вечерам.

— Почему же вы тогда уведомили нас, что это происходит у него на квартире? — спокойно спросил полицейский. Повернувшись к советнику, он сказал: — Что же касается предъявленного обвинения, то вчера после обеда, во время посещения больных, фрекен Густавсен видели на территории больницы.

— В этом нет ничего странного, — сказала Лиза-Мерета. — Я приходила навестить своего брата!

— Ваш брат лежит не в женском корпусе. На ее красивом смуглом лице появились красные пятна.

— А может быть, я навещала своего возлюбленного! — выпалила она.

Полицейский сделал вид, что не слышит ее реплики.

— Фрекен Густавсен вошла в палату Марит Свельтен, открыла окно, и в комнату ворвался ледяной северный ветер. Потом она стащила с больной одеяло и положила на пол колокольчик, чтобы пациентка не могла дотянуться до него. У нас есть свидетель всего этого.

— У вас не может быть свидетелей! — опрометчиво воскликнула Лиза-Мерета.

— Но у нас есть свидетель, — ответил полицейский. — Йоханнес Мартиниуссен видел все это снаружи, видел, как вы вошли туда и вышли, видел вашу руку, открывающую окно…

— Йоханнес, — фыркнул советник. — И вы слушаете этого выжившего из ума старика? Разве не могла больная сама сбросить с себя одеяло?

— Не могла, она была без сознания.

— Но для чего, по-вашему, могло понадобиться Лизе-Мерете лишать жизни совершенно чужого человека? — спросила ее мать.