Когда я вышел из душевой, дверь за мной захлопнулась, и ветераны принялись обрабатывать Ромку и Мику. Подумав, не вернуться ли за ними, решил не обострять. Пусть пацаны учатся отстаивать, так сказать, личное пространство.

Я направился прочь, размышляя. Может быть, стоило согласиться и постирать эту чертову форму? Прислушавшись к себе, ощутил негодование — ну уж нет, я сюда приехал тренироваться и доказывать, а не прислуживать списанным старичкам.

Уже в середине зала, где вовсю тренировались остальные, я услышал, как хлопнула дверь раздевалки. Обернулся и увидел семенящего ко мне Микроба. О, сколько достоинства, сколько бунта было в каждом движении этого маленького человека.

— На хер не пошли бы? — крикнул он, обернувшись, сделал неприличный жест.

Жека, делающий румынскую тягу, посмотрел на него удивленно.

— Круговая порука мажет, как копоть, — прокомментировал происшедшее Микроб.

— Я ищу чью-то руку, а чувствую локоть, — продолжил я.

— Шаришь! — просиял Микроб, улыбнувшись от уха до уха.

Еще бы мне не шарить, это музыка моего детства. А вот наши ровесники этого мира вряд ли разделят музыкальные пристрастия Микроба.

— Правильно ты их, — проворчал он. — Задолбали…

Чтобы унять раздражение, я занялся делом: двинулся вдоль ряда потрепанных тренажеров. Микроб шел следом и зудел:

— Не, ну ты посмотри! Из трех беговых дорожек работает одна!

Он сразу же занял рабочую, включил. Лента двинулась с таким визгом, словно под нее затянуло свинью. Микроб слез с дорожки, шел следом и ворчал не смолкая, костерил ветеранов, костерил мажоров, поносил сраный раздолбанный комплекс, который надо реконструировать, но директор этого спорткомплекса корешится с кем-то из «Динамо».

Я обошел зал и договорился с собой о том, что футболистам достаточно штанги и гантелей. Микроб спикировал на освободившийся гриф, скинул на десять килограммов с каждой стороны и принялся выполнять приседания.

Я глянул на местного смотрителя за тренажеркой, седенького тренера с личиком маленьким, как печеное яблоко. Он не обращал на нас внимания, спрятался за стойкой, воткнувшись в газету.

Присев на скамью для жима лежа, я прикинул план тренировок. Пока втянусь, это где-то три занятия, с целевыми группами мышц работать не стоит, а то утром будет крепатура или травмируюсь с непривычки. Да и нечего мышцы забивать, мне другое нужно. А что, должен был, по идее, рассказать Шпала, тренер вратарей, да только где его щас искать? Квасит, блин, небось, с Димидко и Кирей.

Ладно, сам. Для начала, легкая разминка — разогреть мышцы. Затем — круговая со своим весом на все группы мышц…

— Скр-ря! Скр-ря! — верещал тренажер для квадрицепсов, на котором работал Микроб.

Раздражение никуда не девалось, наоборот, перерастало в злость — да что за фигня? Что за клуб высшей лиги такой, если не смогли обеспечить хоть маломальские условия? Что за база такая, где самим приходится форму стирать?

На курорт захотел Саня? Ну-ну.

Вчера никто нас с распорядком дня не ознакомил. Пока с вокзала добрались до базы, тренеры совсем окосели и остервенели — то ли с бодуна, то ли переборщили с опохмелом. Шпала, к примеру, в автобусе вытянул откуда-то сигару, потом потребовал минуточку внимания, показал нам сигару и объявил, что она кубинская, гаванская и настоящая, а выкурит он ее с тем, кто по итогам сборов станет основным голкипером команды. Сообщил он это заплетающимся языком, потом попробовал раскурить ее, но упал лицом в проход. Сигару не спасли.

С дороги всем, разумеется, хотелось помыться. Тридцать вонючих после двух суток в поезде и автобусе мужиков ломанулись в общую душевую и неприятно удивились.