Тома вышла из кухни. Рулетик омлета остался лежать на тарелке. Оставшись один, Виктор некоторое время сидел неподвижно и смотрел на ее тарелку, будто надеялся увидеть там ответ на свой вопрос. «Ты не оставляешь мне выбора, милая!» Он решительно встал и взял телефон. В контактах промелькнула «Лариса Островая». Новак остановил поиск и нажал на значок трубки. Пока шли гудки вызова, он доел остывший омлет и вытер губы салфеткой.

7

Было еще очень рано. Утро только вступало в свои права. Осветились первыми розовыми лучами верхние этажи высотных домов; на кончиках веток старых деревьев вспыхнули сотни зеленых свечей — первые почки, а над ними гигантским факелом телебашня приветствовала новый день. Каким он будет для каждого из жителей этого города? Для кого-то станет первым днем жизни, работы, учебы, брака, а для кого-то — последним в жизни. Но для всех, без исключения, будет светить, лениво выползающее на купол небосвода солнце.

На дверях кафе «У Мамеда» привычно болталась табличка «Закрыто», в то время как внутри уже вовсю кипела работа. Кухня наполнялась жаром и запахами свежевыпеченной сдобы. Заведение славилось своей кухней, особенно кондитерскими изделиями, изысканными восточными сладостями. Вальтер не скупился на поддержание имиджа лучшей кондитерской города. На него работал потомственный кулинар-афганец, которого он выписал из Стамбула.

Сам хозяин редко вникал в работу отлаженного до мелочей механизма. Отлично подобранная команда не нуждалась в личной опеке.

И все равно Вальтер появлялся в кафе вместе с первыми работниками около 6 утра, а случалось, и оставался ночевать в кабинете, вполне приспособленном для подобных случаев.

И сейчас он был здесь. Играл сам с собой в бильярдном зале на три стола. Водилась за ним подобная блажь. Это был его метод прислушаться ко своей интуиции. Если он выигрывал — давал ход делу, а вот если проигрывал…

Примеряясь кием к очередному шару, он пригнулся и прищурил глаз. Удар! Дуплет удался. Вальтер погладил себя по выступающему подбородку. За его спиной кто-то захлопал в ладоши и воскликнул: «Браво!»

Вальтер обернулся:

— Фигасе! Кого я вижу!

Прислонившись к соседнему столу спиной, за ним наблюдал Князь.

Вальтер положил кий, раскрыл объятия и шагнул навстречу другу юности:

— Скатаем, Князь? А то молодежь играть не умеет. У них игрушки на компьютерах.

Князь не сменил ни стиля одежды со времен их бурной молодости, ни манеры смотреть исподлобья. На нем, как и двадцать лет назад, были кожаный плащ, стильная шляпа и классические туфли. Только теперь вещи выглядели кричаще дорогими, брендовыми, а не купленные на польской границе у местных фарцовщиков, да и размером они были побольше. Раза эдак в три. Князь отрастил волосы, второй подбородок и солидное брюшко, в отличие от Вальтера, который по-прежнему оставался стройным и гибким, разве что былая стройность превратилась в сухощавость, а гибкость в жилистость.

Князь отклонился от объятий Вальтера.

— Я не играть пришел, Вальтер. Сам знаешь, что случилось.

Тот посерьезнел и отступил.

— Ах, это? Я только вчера выяснил, что люди, которых я консультирую, ущемили твои интересы. Я не был в курсе, брат.

— Вот именно «брат». Когда мы были моложе, братьев не кидали.

Перед глазами Вальтера всплыл котлован на заброшенной стройке и тело Кости Хмеля, подставного мента, на песчаном краю ямы. В тот день там мог лежать сам Вальтер, если бы тогда Князь не нарисовался так вовремя.