Вальтер жестом пригласил Князя сесть в одно из кресел, стоявших у стены. На что тот отрицательно покачал головой. Он еще не закончил разговора. Вальтер сверкнул глазами, но внешне остался спокоен, только развел руками, мол, не хочешь — не надо.

— Не сердись, Князь. Этого Жору Солтиса ко мне направил партнер по бизнесу. Но я честно не знал, что Солтис раньше платил тебе за решение своих проблем. Иначе отказал бы. Мне чужого не надо.

— Если не считать девки, которая ушла от меня к тебе.

Вальтер дернулся, его женщину девкой называть нельзя было никому, но, положа руку на сердце, Князь имел право психовать на этот счет, хотя времени уже прошло достаточно, чтобы он смирился.

— Ты мне это предъявить хочешь?

«Братья» буравили друг друга взглядами, и Вальтер снова победил. Потому что он действительно любил, а любовь — это страшная сила, как известно. И оправдывает даже такой отчаянный поступок, как воровство. Правда, тут решение было как раз не его. Она так решила сама. И пришла сама. И осталась, зная, что будет довольствоваться ролью любовницы, ведь Данила Мамедов был женат и растил детей. Наверное, потому, что Князь с женщинами обращался, как с предметами роскоши, менял раз в сезон, не скупясь во время цветочно-конфетного периода, а Вальтер, Вальтер прикипал душой. А душа, она ведь 21 грамм весит, многих вместить не может.

Словно в подтверждение этих мыслей Князь хмыкнул:

— Как раз девки — не предмет разборок. Одна ушла, другая пришла. А вот бизнес — это серьезно. Скомандуй, чтобы все отыграли назад. Место под застройку возвращается ко мне.

Вальтер сделал вид, что задумался. Для порядка он даже помолчал с пару секунд, а затем решительно покачал головой:

— Но дело сделано, Князь. Отыграть невозможно. Я себя подставляю. Потеряю авторитет. Со мною никто не захочет дело иметь. Нет, не могу. Но я могу подкинуть тебе другого застройщика. Жирнее.

— Мне не нужно жирного. Мне нужен этот участок. Тут на принцип пошло. Или будем воевать.

Вальтер нахмурился:

— Ультиматум?

— Совет. Когда все утрясешь — сыграем.

Князь кивнул в сторону бильярдного стола с насмешливой улыбкой на злом лице. Он считал Вальтера старомодным с его привычкой баловаться то в нарды, то в бильярд. Свое же пристрастие к шляпам считал оригинальностью и приверженностью высокому стилю, воспетому в вестернах старого американского кино. Но дело было не в привычках, а в том, что, начни они воевать друг с другом, закончится это могло бы, ой как плохо, для обоих. При всем своем романтизме Вальтер был жестоким врагом. Но сейчас Князь считал себя вправе на предъяву, что тут же продемонстрировал, развернувшись спиной и выйдя, не попрощавшись. Хлопнула дверь. Витражные стекла внутри деревянных перегородок задрожали. И тут Вальтер перестал сдерживаться.

— А что б тебя!

Он схватил кий, ударил, не целясь, и промахнулся. В сердцах отшвырнул кий в угол. Жалея, что это не копье, а угол плюшевого кресла — не широкая спина в кожаном плаще. Разозлил не столько Князь со своим ультиматумом, сколько всплывшая в памяти картинка котлована. Обычно воспоминания о том злополучном дне портили Вальтеру настроение на несколько дней. Отвлечь его могла только неспешная беседа за чайной церемонией с тем, у кого подобных историй было едва ли не больше.

Но Борис Шульга трубку не взял.

«Занят, наверное. Ничего. — Вальтер подошел к клеткам с птицами, радостно снующими с жердочки на жердочку при виде хозяина. — Освободится — перезвонит. Всегда перезванивал».

8

На этот раз Боб решил проехаться на метро. В центре в это время будет просто не реально припарковаться.