Каждую осень Марья говорила себе, что в сентябре, самое позднее в октябре, она непременно займётся оклейкой окон на зиму. Но каким-то непостижимым образом это передвигалось сначала на конец октября, потом на начало ноября, а потом и вовсе переносилось на декабрь. Конечно, можно было бы заткнуть щели ватой и на этом остановиться, но, честно говоря, выглядело это отвратительно. И потом, зазоры между рамами были настолько велики, что одного утеплителя было явно недостаточно.

Повозив мылом по куску намокшей ленты, Марья встала на табуретку и, аккуратно прикладывая бумагу к раме, стала разглаживать её тряпкой.

— Марьяш, у нас какие-нибудь бутерброды с собой есть? — открыв портфель, Кирилл небрежно забросил в него несколько тетрадей, даже не взглянув на их обложки и не поинтересовавшись их содержанием.

— А ты чего так рано, тебе же сегодня к третьей паре? — Кинув тряпку, Марья нагнулась и, держась за подоконник, слезла с табуретки.

— Да нет, сегодня ко второй, — стараясь не встречаться с женой взглядом, Кряжин открыл в портфеле боковое отделение и стал суетливо заталкивать в него ручки и карандаши.

— Как же ко второй, когда на стенде у деканата висит объявление, что в вашей группе первые две отменяются? — удивлённо вскинув брови, Марья посмотрела на Кирилла, но тот продолжал возиться с портфелем, упрямо не отрывая глаз от стола.

— Это старое объявление, ты, наверное, не обратила внимания, рядом с ним висело другое, а это, скорее всего, секретарь просто забыла снять, — небрежно бросил он. — Чёрт знает что такое, мне нужно уходить, а у нас все карандаши переломанные. — Чувствуя, что глаза Марьи безотрывно следят за его движениями, Кряжин открыл ящик письменного стола и, перетряхивая его содержимое, начал усиленно громыхать книжками и линейками.

— А разве Павел Семёнович уже вышел, он же вроде в больнице? — усомнилась она.

Напрягшись, Кряжин на какое-то мгновение замер: не рассчитывая, что Марье придёт в голову цепляться к такой мелочи, как лишняя пара, он не учёл, что всезнайка-жена была в курсе всех деканатских событий.

— Разве? — оторвавшись от своего важного занятия, Кирилл поднял глаза и со скрытой неприязнью посмотрел на Марью.

Ситуация выходила из-под контроля. Сожалея, что вовремя не продумал причину, заставляющую его уйти из дома раньше положенного, Кирилл тихо прищёлкнул языком. Вот надо же было Марье прицелиться к такой мелочи! Какая разница, выйдет Павел Семёныч или занятия вести будет кто-то другой? Да ни одна девчонка не обратила бы на такую ерунду внимания, а этой нужно обязательно до всего докопаться. И что за характер такой дурной! Ну если ты понимаешь, что человек недоговаривает, значит, у него есть на это причины. Почему нужно обязательно устраивать допрос?

— Странно как-то. — Прихватив фартук за угол, Марья обтёрла мыльные руки и изумлённо пожала плечами. — Мне позавчера в деканате сказали, что он с аппендицитом в больнице, а сегодня он, оказывается, уже выходит. Хорошо бы, а то скоро сессия, а у нас английский пару за парой снимают. Надо бы зайти в деканат.

Сожалея о своей оплошности, Кряжин снова напрягся: а что, если и впрямь с Марьи станется пойти в деканат? Тогда его обман раскроется… Господи, ну что за жизнь у него такая! Ощутив себя мышью, попавшей под стеклянный колпак, Кирилл невольно заскрипел зубами и почувствовал, как к голове приливает кровь.

— Я не знаю, кто будет вести пару, может быть, кого-то поставили на замену, — тон Кирилла неоднозначно говорил о том, что его терпение на пределе и что было бы лучше, если бы Марья оставила свои подозрения при себе.