Невесело хихикнув, я качаю головой. Это может стать самой большой ошибкой в моей жизни.

Или это может стать самым прекрасным подарком. Тем, который я заслужила.

Есть что-то такое в Твитче. Он просто...неукротимый.

Все в нем неукротимо. И бескомпромиссно. И беспредельно.

Он – бушующий огонь, а я – мотылек, летящий на свет этого пламени.

Рано или поздно я обожгусь.

Смогу ли я перенести этот опаляющий жар?

Как я могу довериться этому мужчине после всего, через что мы прошли за такое короткое время? Мое сердце даже не пропускает удара, как мой мозг выдает ответ.

Легко.

Из-за того, что я провожу послеобеденное время пересматривая свое решение связать себя с таким мужчиной как Твитч, мой мозг превращается в кашу.

Я несу моральную ответственность в рамках моего сектора, помогая всем, кто нуждается в этом. Я знаю, Твитчу нужна помощь, даже если он и не верит в это. Это не секрет, что у этого парня проблемы с контролированием своего гнева, граничащие с жестокостью. Мне интересно, во что я вовлекаю себя. У него есть секреты. Секреты, которые глубоко зарыты.

Размышления о том, что возможно произошло с ним, заставляют мое сердце сжаться. Люди не становятся такими как Твитч беспричинно.

Что-то ужасное привело его к этому. И я буду терпеливо ждать, когда он, наконец, захочет открыться мне. Что-то подсказывает мне, что, давая ему обещание, о котором он практически умолял, не оставлять его, его доверие ко мне возросло до небывалых высот.

Твитч попросил подождать его у меня дома, после работы. Он сказал, что освободиться после обеда, и мы проведем эту ночь в его доме.

Все внутри меня говорит мне не ехать. Не быть всецело в его распоряжении. Мне нужно быть независимой.

Но все, о чем я могла думать – это то, как много потерянного времени нам предстоит наверстать. Честно говоря, разузнать о Твитче побольше было для меня важнее всего остального. И сегодняшняя ночь отлично для этого подходила.

Я написала ему, что поеду с ним, и что ему лучше всего приготовиться к серьезному разговору.

 И это именно то, чем мы занимаемся – разговариваем.

Я нашла его в своей комнате, когда вернулась домой, роющимся в моем нижнем белье. Он прикусил губу от отвращения:

 — Серьезно, малышка?

— Что? — спросила я.

Он вытащил мои розовые хлопковые трусики и растянул их между своих пальцев. Делая из них рогатку, он отправил мои трусики в полет через всю комнату, потом подошел к кровати.

Сев, его глаза принялись рассматривать мое тело, как будто он раздевал меня взглядом. Это заставило меня почувствовать себя немного не в своей тарелке. Я не привыкла, чтоб меня так тщательно обсматривали.

Он притянул меня к себе так, что я оказалась между его ног. Его руки путешествовали по моим бокам, затем по моей груди и потом обратно вниз. Он рассеянно пробормотал:

— Такое тело.

Выйдя из своего задумчивого состояния, он продолжил:

— Такое тело – это подарок. Поэтому оно должно быть завернуто в подарочную упаковку. Мне нравится, когда мои подарки сексуально завернуты, — проведя кончиком пальца от моего пупка до холмика, он произнес: — Мне нравятся, когда мои женщины одеты в шелка и кружева, в оборочки и бантики. Я не наряжаюсь в красивую одежду, но я люблю женщин, которые красиво одеваются.

Затем взглянув на меня снизу-вверх, он заявил:

— Будешь красиво одеваться и тебе никогда от меня не избавиться.

Из его уст это все прозвучало очень мило. И очень по-мужски. И по-настоящему дискриминирующе.

Феминистка внутри меня шикнула и зашипела, в то время как сексуально возбужденный подросток внутри меня прислонился к стене и мечтательно вздохнул.

Не желая, чтобы он прочел мои мысли, я поддразниваю его:

— Ты – мой сталкер.