Лофт сказал:

— Сэр, мы сидим здесь и разговариваем, вместо того чтобы искать динамит. Если в городе есть какая-то организация, надо ее раскрыть, надо разделаться с ней.

— Да, — сказал Лансер, — с ней надо разделаться и, по-видимому, самым жестоким образом. Примите на себя командование отрядом, Лофт. Прекл возглавит второй отряд. Как жаль, что у нас так мало офицеров. Убийство Тондера отнюдь не облегчило положения. Не мог он оставить женщин в покое.

Лофт сказал:

— Мне не нравится поведение лейтенанта Прекла, сэр.

— А что он такое сделал?

— Он ничего не сделал, но нервничает и очень мрачно настроен.

— Да, — сказал Лансер. — Понимаю. Об этом самом я и говорил. Знаете, — сказал он, — если б я говорил об этом поменьше, быть бы мне сейчас генерал-майором. Мы подготавливали нашу молодежь к победам, и следует признать, что в качестве победителя она просто великолепна. Но как действовать при поражении, это представляется ей весьма смутно. Мы убеждали нашу молодежь, что она самая умная, самая отважная во всем мире. А теперь, когда выяснилось, что она ничуть не умнее и ничуть не отважнее молодежи других стран, ей пришлось испытать неприятное потрясение.

Лофт резко сказал:

— О каком поражении вы говорите? Мы не знаем поражений.

И Лансер холодно посмотрел на Лофта и долго молчал, и, наконец, Лофт не выдержал этого взгляда, отвел глаза в сторону и добавил:

— Сэр.

— Благодарю вас, — сказал Лансер.

— От других вы этого не требуете, сэр.

— Они делают это ненамеренно, следовательно, ничего оскорбительного тут нет. Когда же это опускаете вы, я вижу тут оскорбление.

— Да, сэр, — сказал Лофт.

— Теперь идите и попробуйте образумить Прекла. Приступайте к обыскам. И, пожалуйста, никаких расстрелов, пока нет открытых выступлений. Понятно?

— Да, сэр, — сказал Лофт и, отдав честь, вышел из комнаты.

Хантер с улыбкой посмотрел на полковника Лансера:

— Здорово вы его отчитали.

— Ничего не поделаешь. Он струсил. Я таких субъектов знаю. Его следовало одернуть, не то он со страху совсем раскиснет. Для такого вот Лофта дисциплина то же, что для другого людское сочувствие — он только ею и держится. А вам надо опять заняться подъездными путями. Боюсь, что сегодня ночью за них примутся по-настоящему.

Хантер поднялся со стула и сказал:

— Так. Указания из столицы, очевидно, получены?

— Да.

— Как же там?..

— Вы знаете, как, — не дал ему договорить Лансер. — Вы знаете, что от них ждать. Взять главарей, расстрелять главарей, взять заложников, расстрелять заложников, взять еще больше заложников, расстрелять и этих… — он начал громко, но к концу перешел на шепот, — а ненависть растет, и пропасть между нами все глубже и глубже.

Хантер хотел о чем-то спросить, но не решался.

— Из списка кто-нибудь уже осужден? — и он показал на дверь спальни мэра.

Лансер покачал головой.

— Нет еще. Пока велено держать под арестом.

Хантер тихо сказал:

— Полковник, может быть, вы разрешите мне посоветовать… может быть, вы переутомились, полковник? Я мог бы… сообщить, что у вас сильное переутомление…

Лансер закрыл глаза ладонью, но через секунду его плечи выпрямились и лицо стало суровым.

— Я не штафирка, Хантер. У нас и так не хватает командного состава. Вы сами это знаете. Приступайте к работе, майор. А мне надо поговорить с Кореллом.

Хантер улыбнулся. Он подошел к двери, распахнул ее и сказал кому-то:

— Да, он здесь, — и через плечо Лансеру: — Это Прекл.