– Так, у меня есть травы. Заварить?

– Нет, не нужно. Само пройдет. Просто жарко еще.

– Ну, как знаешь…

Вдруг карета замедлилась, тогда сестры раскрыли шторки, выглянули в окна. А вокруг зеленел лес.

– Мы почти добрались до магического ока, – с каретой поравнялся Дакар. – Но прежде сделаем остановку. Здесь недалеко есть горные ручьи. Если захотите освежиться, охрана проводит, – затем глянул на неестественно бледную Селен, – а ты выходи из кареты. Поговорить надо.

Нехотя фея выбралась наружу. И стоило выпрямиться, как все заболело еще сильнее. Что изуверу от нее нужно? И поболеть толком не дает.

– Что с тобой? – спрыгнул с коня. – На тебе лица нет.

– Ничего, – как всегда встала в позу.

– Угу, расскажи это моим сандалиям, – изрек непонятную фразу. – Бледная, – подошел к ней, коснулся губами лба, – горишь, а в глазах адская боль.

– За то себе скажите спасибо, – и отвернулась. – После вас у меня все болит.

– А сказать раньше не могла? Гордость не позволяла? – сейчас же взял ее за руку и повел за собой.

– Куда ты меня тащишь? – прислушалась к лесу.

– Лечиться будем.

Арман привел ее к одному из горных ручьев, тот бурным потоком срывался с вершины и походил скорее на водопад.

– Раздевайся, – принялся расшнуровывать свои сапоги, затем штаны.

И вот, через пару минут Завоеватель стоит перед ней, в чем мать родила.

– Чего замерла? Висюльку можешь не бояться, она ж висит, – произнес с кривой ухмылкой.

Но Селен будто онемела. Силы покинули, жалость к себе завладела сознанием, отчего нижняя губа задрожала, на ресницах заискрились слезы. А Дакар не смог сдержать смеха, глядя на такую Селен. Но потом подошел к фее, помог раздеться.

– Почему ты себя так ведешь? – прижал ее к груди. – Зачем было терпеть боль? Да и потом, у тебя целая шкатулка настоек. Неужели не нашлось подходящей?

– Мы ехали без остановок, я не стала позориться перед сестрами, – и припала головой к могучей груди. Сейчас хотелось поддержки, пусть даже от него.

– Разве ж это позор? – подхватил строптивицу на руки, после чего ступил в прохладную воду. – Сейчас ты вымоешься, а потом я обработаю все твои болящие поверхности.

– Это как же? – выпучила глаза.

– Увидишь. Ты мне, помнится, толковала про ваши фейские особенности, так вот у меня тоже есть кое-какие особенности.

Дакар усадил Селен на камень, который наполовину скрылся в воде. Из-за напора, с каким ручей уже долгие годы бил в землю, вокруг образовалось приличных размеров озерцо.

– А вы намереваетесь смотреть? – сразу сжалась, прикрылась руками.

– В бане ты что-то не мялась. Или смелость в тебе просыпается исключительно в моменты пакостничества?

Что ж… в этом он прав. Тогда Селен соскользнула в воду, опустила руку вниз. Как же щиплет и дерет, ужас просто. Но от прохладной воды однозначно легче.

Дакар тем временем встал под ручей, закрыл глаза. Ему тоже полегчало, ибо в пути началось дикое раздражение. И снова они страдают. Оба лишились чего-то в первый раз. Одна – невинности, второй – волос.

– Ты все? – открыл глаза.

– Да, – а сидеть осталась в воде. Чтобы взобраться на камень, нужны крылья, но светить ими не хотелось.

– Тогда лезь обратно.

– Не могу.