Средь княжеских гридней показалась голова русая Дарёна, он разговаривал о чём-то с воинами и пока не замечал брата.

Влада замерла, когда заприметила золотоволосую голову Вятко. Здесь он был, с Дарёном рядом… Только лицо сына кожевника разбито, глаз заплыл, а бровь рассечена.

Влада забеспокоилась, и княжич это почувствовал, сразу всё понял, когда проследил за её взглядом, сжал руку крепче, невольно, сам того не желая, укалывая жену в ладонь иглами ревности. Влада только волнения своего старалась не показывать. Но тут обо всём забыла в единый миг, как увидела тонкую фигуры женщины в толпе. Преисполнившись всеобъемлющей радостью, Влада оставила Мирослава, пустилась бегом к матушке.

ГЛАВА 22. Кавия

Омелица простёрла руки к Владе, и не было в глазах её былой строгости, а только спокойная радость. Влада влетела прямо в объятия. Матушка прижала её к сердцу, ласково погладила по волосам, отстранилась, посмотрела с укоризной:

— Что же ты с одной косой-то ходишь? Не положено же так девице замужней.

Влада только прижалась губами к её тёплой щеке.

— Нашла нас…

Омелица всё не могла наглядеться на дочь, беспокойный взгляд зелёных глаз блуждал по её лицу, рукам, проверял, всё ли в порядке с ней, не ранена ли?

Влада так истосковалась по матушке, что теперь, когда она была перед ней, не могла и говорить, а только сдерживала слёзы, сглатывая подкатывающий ком. И поняла, как соскучилась она по дому, по калогостовцам.

Омелица глянула за спину Влады, та тоже обернулась.

Мирослав разговаривал о чём-то с Дарёном. Мельком поглядел на них. Влада отвернулась, смущаясь.

— Всё-таки не врут люди, — улыбнулась вдруг матушка. — Красивый княжич и сильный…

Влада тут опомнилась, потянула с плеч полотно.

— Купава сказывала хранить его.

Матушка сжала руки Влады.

— И не только кружево, но и обручья. Выходит, он из русальего рода тоже будет.

— Я это поняла тогда, как увидела их… Не знаю только, сказывать ли Мирославу о том, что его кровь иная?

Омелица покачала головой.

— Не нужно. Пускай живёт себе спокойно. Коли знание это не сохранилась в его роду, значит велено богами забыть об этом. Пусть носит чаще только…

Влада забеспокоилась.

— Не хотела тебя расстраивать, да видно, придётся, — погладила матушка косу Влады. — Угла, дочка ведьмы, сбежала с бабками ведуньями. С княжичем у них близость была, давно ещё… А потому навредить она ему ещё может…

Внутри Влады так и опустилось всё. Откуда же матушка про Углу выведала?

— Да и ведьму отпустили. Хоть она лишилась силы своей, да как бы через других мстить не начала…

— Хорошо, — Влада крепче стиснула кружево, говорить она толком не могла, слишком много людей кругом.

Омелица это почувствовала.

— Но ты не беспокойся раньше срока, главное, что обошлось всё. Пойдём, — потянула матушка за собой дочь.

Покинув капище, углубились в застройки, скрываясь от лишних глаз.

— Как там Полеля? Они же с Купавой сбежали из Калогоста за мной…

— За неё не волнуйся. Всё у неё хорошо.

— Матушка… Купава, она… погибла.

— Я знаю. Мне Добран уже всё поведал.

Влада замерла, даже приостановилась.

— И что он решил?

— Обряд будем проводить, — коротко осведомила Омелица. — Но это потом, не здесь, и не сейчас.

В маленькой горнице, в которую они вошли, было тепло и светло.