— А ты?

— А что я? — усмехнулась девушка. — Меня дед подобрал, когда мне пять лет было. Родители умерли, дядька с женой их дом заняли, а меня в конуру собачью определили — не выгонять же на улицу. Зарко увидел, спросил — не продадите ли девку? Купил меня за пять медяков. Тогда у нас еще большой табор был, настоящий. Одних кибиток было не меньше сорока!

— А где сейчас дядька с теткой? — мрачно поинтересовался я, решив, что как только вернусь — поотрываю головы таким родственничкам. Ну, или самих их в будку определю.

— Ты не мстить ли собрался? — засмеялась цыганка. — Не нужно им мстить. Бог их за меня накажет, а людям не нужно влезать. Да и лет уже много прошло с тех пор. Сколько — не помню, помню лишь, что мы с Зарко сюда приехали, когда у рыцаря Йоргена дочь родилась — невеста твоя. А сын, его, которого мы ищем, — вздохнула цыганка, — мне ровесник.

Я прикинул, что Кэйтрин сейчас не то девятнадцать, не то двадцать лет — точно не знал, а спрашивать неудобно. Получается, Папуше лет двадцать пять, а то и больше.

— А мне Зарко сказал, что внучка у него — девка на выданье.

— Так я у него уже лет десять, как на выданье, — грустно сказала Папуша. — Кто меня замуж — то возьмет? Для ромалов я гаджо, для гаджо — я цыганка. Если бы приданое хорошее — взяли бы, не посмотрели. Зарко мне уже десять лет на приданое копит, но у него деньги промеж пальцев уходят. То пропьет, то в кости проиграет. Да и детям помогать нужно.

Я пожалел, что у нас за двоеженство могут повесить. Взял бы себе в жены обеих — и Кэйтрин и Папушу. А что такого? Но представив воочию — как это будет выглядеть, если я и на самом деле стану мужем двух стервочек, вздрогнул. Не тот у меня уже возраст, ой не тот! И помоложе был бы — все равно не надо! Пожалуй, правильно, что можно иметь только одну жену. А с Папушей что — нибудь можно придумать. Если дать девке хорошее приданое — а уж я постараюсь! — женихи в очередь выстроятся, а мы с Зарко еще и выбирать будем — кто подойдет на роль мужа для нашей красавицы.

— А замуж хочешь? — поинтересовался я. — Нет, всерьез спрашиваю?

— Э, гаджо, давай не будем. Пойдем, искупаемся, — предложила Папуша и, вскочив, побежала к ручью.

Ручей был мелким, его глубины хватило только до пояса цыганки. В свете восходящего солнца обнаженная фигура была чудесной, просто сказочной, а русые, волнистые волосы, спускающиеся почти до самых бедер, делали девушку похожей на наяду или русалку!

Внезапно, девушка вскрикнула, захлопала руками и упала. Я поначалу не понял, что случилось — показалось, что она просто оступилась, может быть, повредила ногу. Но потом я увидел, что из воды торчит чья — то голова, похожая на голову огромной лягушки, а цыганка пытается сопротивляться огромным лапам. Я не часто куда — то хожу без оружия, но здесь был именно тот момент, но главное — беззащитной была женщина, с которой я был сегодня ночью. Не было даже камня, какой — нибудь палки. Единственное, что я смог сделать — подбежать и, резко оттолкнувшись, подпрыгнуть, ударив обеими ногами по голове монстра.

Под моими ногами что — то чавкнуло, завыло, но монстр выпустил девушку, а я, ухватив Папушу за руку, вытащил ее на берег, взвалил на спину и бегом побежал к костру.

Уложив цыганку, вытащил меч из ножен и метнулся обратно, даже не соизволив надеть штаны. Не знаю, что за чудовище оказалось в ручье, но оставлять за спиной живого монстра нельзя.