|
Синджен улыбнулась, услышав стук молотков плотников, чинящих лестницу. После того как они починят парадную лестницу и ее резные перила снова станут прочными и безопасными, они начнут ремонтировать лестницы вокруг галереи для менестрелей. А потом возьмутся за лестницу в северной башне. Все работы продвигались быстро, и Синджен была очень довольна собой. Войдя в малую столовую, она с удовольствием увидела Далей, сидящую между Филипом и Далинг. – Доброе утро, Далей. Доброе утро, дети. Далей сказала: – Филип, золотце, не хмурься ты так, не то морщины на лбу останутся у тебя на всю жизнь. Далинг, перестань размазывать яичницу по скатерти. «А что, вполне нормальный завтрак, – подумала Синджен, вспоминая завтраки, проведенные с многочисленными питомцами Райдера. – Обычный сумасшедший дом». Она взяла себе еду из буфета и села на кресло Колина, поскольку оно находилось ближе всего к детям. – Это папино кресло! – Да, и оно отделано очень красивой резьбой. И оно достаточно высоко и просторно для вашего папы. – Тебе там не место, – сказал Филип. – Тебе вообще здесь не место, – добавила Далинг. – Но я жена вашего отца. Где же, по вашему, мое место, если не здесь, в замке Вир? Этот вопрос озадачил Далинг, но не Филипа. – Раз папа уже получил твои деньги, ты можешь уйти в монастырь. – Мастер Филип! – Но, Филип, я же не католичка. Что же мне делать в монастыре? Я ничегошеньки не знаю ни про распятие, ни про исповеди, ни про заутрени. – Что такое заутрени? – Это мессы, которые служат в полночь и на рассвете, Далинг. – А а. Тогда уезжай во Францию и становись там королевой. – Это прекрасная мысль, Далинг, но, к сожалению, во Франции сейчас не может быть королевы. Вместо королевы там императрица Жозефина, жена Наполеона. Это был тупик, и дети замолчали, не зная, что еще сказать. – Какая вкусная каша, – заметила Синджен. – Это благодаря тому, что овсяная крупа свежая. Мне нравится овсянка с сахаром. – С маслом лучше, – подал голос Филип. – Правда? Тогда завтра я положу себе не сахара, а масла. Она проглотила последнюю ложку, блаженно вздохнула, отхлебнула кофе из своей чашки и объявила: – В последние три дня я очень много работала. Нынче утром я решила вознаградить себя за труды, и моей наградой будете вы. Вы отправитесь со мной на верховую прогулку и покажете мне окрестности. – У меня живот болит, – сказала Далинг и, схватившись за живот, начала жалобно стонать. – Тогда тебе надо выпить отвара вахты трехлистной, Далинг. – Я поеду с тобой, – сказал Филип, и Синджен успела заметить, как он хитро подмигнул своей сестре. Не прошло и двух часов, как стараниями Филипа Синджен заблудилась в Ломондских холмах. На поиски обратной дороги к замку она потратила еще три часа. И, тем не менее, утро прошло отнюдь не без пользы. Синджен познакомилась с семьями пяти арендаторов и отведала пять разных сортов сидра. Один из арендаторов – его звали Фрескин – умел писать, и у него имелись перо и бумага. Синджен записала имена арендаторов и членов их семей и начала составлять список всего того, что лэрд должен починить и подправить на своих землях. У арендаторов было мало зерна, и когда жена Фрескина говорила об этом, в ее голосе слышался неприкрытый страх. Еще она сказала, что им с мужем нужны корова и пара овец, однако самое главное – это пополнить запас зерна. Если кто либо из этих мужчин, женщин и детей и полагал, что молодая графиня достойна жалости, коль скоро лэрд женился на ней только из за ее капиталов, им хватило вежливости не сказать ей этого вслух. |
