|
Роскошная грудь Алике неистово вздымалась. Софи покраснела как пион и сжала руки в кулаки. Алике вдруг проговорила трагическим голосом: – Что же нам теперь делать? Синджен больше не улыбалась и не давилась от сдерживаемого смеха. Она уверенно сказала: – Райдер и Дуглас скоро разберутся, что к чему. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Если вам от этого станет легче, напишите им сейчас же, и я отправлю ваши письма в Эдинбург с кем нибудь из наших конюхов. Однако я не думаю, чтобы это было необходимо. – Если мы им не напишем, их здесь не будет еще целую вечность! – Писать им нет никакой нужды, – повторила Синджен. – Вот увидите – ваши мужья и так будут здесь очень скоро. Я по прежнему уверена, что они приедут не позже пятницы. А теперь прошу вас, пожмите друг другу руки и давайте обсудим наш план. Глядя, как ее невестки сначала пикируются, а потом обнимаются, Синджен вдруг осознала, что чувствует себя уже совсем хорошо. Да, сил у нее заметно прибыло по сравнению со вчерашним днем. Она, конечно, еще не полностью окрепла, но голова у нее была ясная, и мозг работал как нельзя лучше. Она больше не чувствовала себя вялой и разбитой. Они втроем обсуждали план действий, пока все детали и возможные последствия не были обговорены со всех сторон. Только тогда Синджен объявила, что она довольна. Софи и Алике ее план не понравился, но она убедила их, что иного пути нет. – Или вы предпочитаете, чтобы я просто застрелила его и бросила труп в озеро? – сказала она, и это разом положило конец всем их возражениям. Письмо Роберту Макферсону Синджен сочинила еще вчера днем. Тогда же она велела привести к себе младшего конюха Остла и, поручив ему передать письмо адресату, заставила его поклясться, что он никому ничего не скажет. Дай Бог, чтобы он не проболтался. Синджен посмотрела на своих невесток и веско сказала: – Действовать начнем нынче же утром. Мешкать нельзя, потому что завтра, возможно, уже будет поздно. Вы можете не верить в мыслительные способности Дугласа и Райдера, а я верю. И Алике, и Софи взяли с собой в дорогу карманные пистолеты. Обе они умели стрелять, пусть и не так метко, как Синджен, но все же достаточно хорошо. Вид пистолетов, извлеченных на свет Божий, тут же прибавил им уверенности. – Новобрачная Дева сказала, что ты в беде, Синджен, – напомнила Алике. – А мы с Софи отнюдь не дуры, пусть даже мы и забыли кое что предусмотреть. Или кое что написать. А где твой пистолет? Синджен вытащила свой пистолетик из под подушки. – Я уже достаточно окрепла, чтобы провернуть это дело сегодня утром. Я сумею услать Колина с каким нибудь поручением, чтобы он не мог следить ни за мной, ни за вами. Не знаю еще, как я это сделаю, но что нибудь наверняка придумаю. А теперь подойдите поближе и слушайте внимательно. Отделаться от Колина оказалось совсем не так просто, как рассчитывала Синджен. В конце концов, исчерпав все уловки, она решила сыграть на своей недавней болезни и начала натужно кашлять, хватаясь при этом за грудь. И еще, сообщила она, у нее ужасно болит голова, такая жуткая стреляющая боль над левым глазом. Ох, и ей к тому же так трудно дышать… Она сыграла свою роль безупречно, от надсадного кашля у нее на глазах даже выступили неподдельные слезы. Она даже сумела весьма убедительно изобразить озноб. – Ах, черт, а я то думал, что ты уже почти поправилась, – сказал Колин, прижимая ее к груди и растирая ее сотрясающуюся от кашля спину. Он сам вызвался съездить за Чайлдрессом, местным врачом, однако прежде взял с Алике и Софи обещание, что они ни за что не оставят свою золовку одну. |
