|
– А тут есть конюшня для наших лошадей? Они сами отвели лошадей в стойла и накрыли их попонами, потом расплатились с кучером и взяли из кареты свои дорожные сундуки и чемоданы. Синджен пребывала в таком возбуждении, что говорила без умолку, не в силах остановиться. Она то и дело задирала голову, взглядывая на Эдинбургский замок (Эдинбургский замок – знаменитая крепость, возведенная на вершинах крутых базальтовых утесов, возвышающихся над Эдинбургом.), стоящий на вершине холма, и восклицала, что много раз видела писанные с него картины. Теперь же она видела его воочию, весь окутанный сизой дымкой, и от восторга не находила слов – такое ощущение мощи и незыблемости исходило от этой громады. Колин только молча улыбался, дивясь ее восторгам. Он чувствовал, что устал, нескончаемый мелкий дождь навевал тоску, хотя он с детства привык к такой погоде, а замок – что ж, это, конечно, грозная крепость, но она просто стоит без дела, нависая над остальным городом, и какой может быть от нее прок? Дверь им отворил Энгус, старый слуга, прослуживший семейству Кинроссов всю жизнь. – Ох, милорд, – проговорил он. – О Господи, смилуйся над нами, грешными. Ох, и барышня тоже здесь, с вами. Ох, так оно еще хуже, совсем беда, беда то какая! Колин замер на пороге. Он боялся узнать, в чем дело, но все же спросил: – А откуда ты прознал про эту барышню, Энгус? – Ох, Господи, спаси и помилуй, – сказал Энгус и стал рвать свои седые волосы, прямые, длинные пряди которых свисали по обе стороны его круглого лица. – Надеюсь, вы не против, что я позволил себе зайти? Ваш слуга не желал впускать меня, но я был настойчив, – произнес Дуглас Шербрук, появляясь за спиной Энгуса. Он улыбался, не разжимая зубов. – Ну, входи же, окаянный ублюдок, чего стоишь? А тебя, сестрица Синджен, я скоро угощу хорошей оплеухой. Синджен взглянула на своего рассвирепевшего брата и улыбнулась. Это далось ей нелегко, но она все же сумела изобразить на лице улыбку, потому что появление Дугласа вовсе не было для нее неожиданностью. А вот Колин явно изумился, это заметно по его виду. А ведь она его предупреждала, черт бы побрал его твердолобость! Она сделала шаг вперед. – Привет, Дуглас. Прости меня, пожалуйста, за то, что я причинила тебе столько беспокойств, но я боялась, что мне не удастся тебя убедить. Знаешь, ты бываешь очень несговорчивым. Добро пожаловать в наш дом. Да да, Дуглас, в наш дом, потому что я теперь замужем, и притом во всех смыслах, которые вкладывают в это слово. Так что если в твои планы входило аннулировать наш брак, то можешь об этом забыть. И я была бы тебе признательна, если бы ты отказался от попыток убить моего мужа, потому что я слишком молода, чтобы быть вдовой. – Тысяча чертей! Так я тебе и поверил! – Рядом с Дугласом стоял еще один ее брат, Райдер, и вид у него был самый кровожадный. Этот был красен до корней волос в отличие от Дугласа, который, будучи взбешен, никогда не краснел и не жестикулировал, а просто стоял как столб и орал. – Значит, это и есть тот самый гнусный охотник за приданым, который украл тебя из под носа Дугласа? – Да, это он, – процедил Дуглас сквозь зубы. – Тысяча чертей, какой он тебе муж? Прах тебя возьми, Синджен, у вас не было времени обвенчаться. Мы с Райдером гнались за вами во весь опор. Ты врешь, Синджен, признайся, что ты нам все наврала, и мы прямо сейчас же поедем с тобой обратно в Лондон. Колин наконец вошел в свой дом и вскинул руки: – Замолчите все! Джоан, отойди. |
