— Кому?

— Биоценозу.

И центральная пара карих глаз затянулась пленочкою третьего века.

— А…

То есть, изъятие мертвых животных биоценозу не вредит? И мне интересно, они естественной смерти дожидались, или же поспособствовали? И вообще, как вышло, что меня изъять можно, а котят… хотя, наверное, стоило порадоваться.

Я живо представила чучело себя на подставочке.

И жениха, взирающего на оное чучело с умилением… нет уж, лучше я буду противозаконно изъятым живым животным, чем…

— И Управление по контролю за вывозом редких животных крайне негативно относится к подобной практике…

— Ну, если управление… а это…

— Муляжи, — просветил меня рептилоид, и вторая пара глаз исчезла за плотными веками. А окрас изменился, появились в нем лиловые полосы и нежно-голубые пятна.

Хотелось бы взглянуть на мир, породивший этакого… хищника. Почему-то хищником ксенопсихолог не воспринимался. Нет, я отдавала себе отчет, что зубы у него остры и когти тоже выглядят отнюдь не жертвой безумного маникюра, но все равно.

Хищник и розовый окрас?

Лиловые горошки?

Балахон этот с бантиком?

Глаза карие с поволокой… нет, карие глаза для хищника — это же почти неприлично! А что взгляд… может, я ему сестру напоминаю.

Или тетушку.

И в конце концов, вряд ли мое подсознание, создавшее весь это растреклятый антураж, желает мне навредить. Я, может, и не психолог — два курса и факультатив — но искренне верю в собственную адекватность.

— Муляжи, — повторила я с нервической улыбкой.

И рептилоид кивнул.

Его кивок походил больше на поклон, и сцепленные замком пальцы сходство усиливали.

— Замечательно… просто замечательно…

— Установка в жилых отсеках чучел существ, даже неразумных, — уточнил ксенопсихолог, — требует отдельного согласования с Управлением по социальным девиациям.

— У вас и такое есть? — я восхитилась мощью своей фантазии. А мой собеседник лишь руками развел.

— Если бы вы состояли на учете, — пояснил он, — и если бы ваш консультант-адаптолог выдал справку, что для обеспечения вашего внутреннего покоя и дальнейшей социализации вам требуется чучело…

— Не требуется…

— …ваше заявление всенепременно рассмотрели бы…

Глава 5

По тарелке растекалось нечто.

Розовое и воздушное.

Пахнущее духами, тот самый полузабытый мною аромат «Красной Москвы», который ассоциировался с бабушкой, но никак не с обедом.

— Вам не нравится? — заботливо осведомился ксенопсихолог и зоб на горле его надулся.

— Я к такому не привыкла. Что это?

— Ишасский пудинг…

— Пудинг — это Агния… — пробормотала я и, решившись, ткнула-таки в него вилкой.

Пудинг задрожал, но не сдался…

— Агния — это пудинг… мы теперь знакомы…

— Это обычай вашего мира — разговаривать с едой? — уточнил ксенопсихолог. Он жевал что-то темное, с виду донельзя напоминающее жареных кузнечиков. И так смачно.

С хрустом.

У меня даже появилось желание стянуть одного-другого кузнечика, все лучше, чем воздушное, но непробиваемое нечто.

— Нет. Это… а нормальная еда у вас есть? — когда пудинг очередной раз продавился вилкой, но не зацепился за нее, я сдалась.