В эту минуту Анни поняла, как всем своим существом преданна этому мужчине, но эта мысль была такой великолепной и такой простой, что не стоило выражать ее словами. Поэтому она только пожала плечами и ничего не сказала Люсиану.
Рафаэль вернулся к прерванному разговору.
— Наверное, придется тебя похитить, раз ты не слушаешь разумных доводов, — сказал Люсиан.
Его слова поразили Анни как гром среди ясного неба. У нее даже перехватило дыхание.
— Что ты сказал?
— Ты слышала, — ответил Люсиан. Он стоял, как солдат, сцепив руки за спиной. — Если ты отказываешься спасаться, я буду вынужден спасать тебя насильно.
Анни охватила ярость. Она зажгла ей кровь и прояснила голову.
— Предупреждаю вас, Люсиан, — переведя дух, проговорила она, — не пытайтесь не только ничего делать, но даже думать об этом, потому что если я о чем-нибудь узнаю, то вырву вашу печень и зажарю ее на вертеле. Я совсем не так беспомощна, как вам кажется!
Люсиан рассмеялся, но в его голосе не было веселья.
— Ты? Беспомощная? Я не очень проницателен, Анни, но такого я никогда не думал.
Его взгляд вернулся к Рафаэлю, который по-прежнему стоял на помосте в ореоле солнечного сияния.
— И все же, увы, сильнейшие из нас имеют свои слабости.
От этого замечания Анни похолодела.
— Вы мне угрожаете?
Люсиан пожал плечами.
— Я предчувствую, — ответил он, уходя. — Берегись похищения.
— Береги свою печень, — бросила Анни ему вслед.
Она смотрела на Рафаэля, жалея, что он и его собеседник не за тысячу миль от замка Сент-Джеймс, потом вернулась к раненым. К тому времени, как она добралась до лазарета, мистер Барретт уже ушел оттуда. Том и Джосия были целы и невредимы.
— Он подвесил нас за пятки и избил до крови, — поддразнил ее Том, заметив радость на ее лице. — И мы выдали все наши секреты.
Красный и сердитый, Джосия лежал, откинувшись на подушки.
— Можешь смеяться, Том Уолкрик, а я не хочу двадцать лет гнить в подземелье замка Сент-Джеймс.
— Не хочешь, — подтвердил Том.
Анни предпочла воздержаться от замечаний. Если Тома и Джосию освободят мятежники, на что Том, скорее всего, надеялся, она будет за них рада. И в то же время, Анни этого боялась, потому что тогда погибнет Рафаэль.
Еще около часа она оставалась в лазарете, бесцельно слоняясь из угла в угол. Когда пришла Кэтлин и потребовала, чтобы она немедленно что-нибудь поела, Анни отправилась на кухню.
Здесь, как и в большом зале, приготовления к свадьбе шли полным ходом. Не желая вступать в разговоры и стараясь не привлекать к себе внимания, тем более, что в простом платье и с гладкой косой легко было остаться незамеченной, Анни подошла к умывальнику и старательно вымыла теплой водой с мылом руки. Потом она проскользнула в кладовую и отрезала себе ломоть черного хлеба и маленький кусочек сыра.
В центре стола она увидела закопченный чайник и налила себе крепкого чаю.
— Знаешь, утром увезли бедняжку мисс Ковингтон, — услыхала она, как одна девушка сказала другой.
Анни даже глазом не повела в сторону говоривших, но слушала их внимательно. Она нарезала твердый золотистый сыр на крошечные кусочки и стала их класть в рот одни за другим.
— Сумасшедшая, — ответила ей другая, на вид совершенная простушка, державшая в руках поднос с маленькими кексами, посыпанными сахарной пудрой.
Анни вспомнила снежные утра в Пюджет-Саунд, когда мир был так прекрасен и спокоен, что сердце замирало от счастья. Ее охватило такое сильное желание оказаться там, в безопасности и тепле, под одним из бабушкиных разноцветных стеганых одеял, что у нее даже заболел живот. |