В одном из районов Болгарии женщине даже не позволялось сидеть за одним столом с мужем — она должна была стоя ждать, пока он поест.

Рядовой обыватель Зокалы был искренне убежден, что женщина нужна только для постели, деторождения и работы по дому.

Слишком взволнованная неутешительными новостями, чтобы принимать решения в данный момент, Илена поднялась со стула.

— Как уже было сказано, милорды, я обдумаю эту проблему как можно скорее и дам вам ответ, однако надеюсь, вы не будете слишком сильно давить на меня.

Она улыбнулась, но лицо премьер-министра оставалось крайне серьезным.

— Мы глубоко благодарны вашему княжескому высочеству, — произнес он, — и только хотели бы подчеркнуть, что время работает против нас. Разбойники могут напасть на нас завтра или послезавтра. Точных данных у нас нет, но мы должны быть готовы как следует встретить их.

— Я согласна с вами, — ответила Илена, — но вместе с тем не грех вспомнить старую поговорку: «Поспешишь — людей насмешишь!»

Она почувствовала фальшивые нотки в своем голосе, чего никогда раньше не замечала за собой.

Девушка всегда была готова перепрыгнуть через любой забор, смести с пути любое препятствие и объективно подумать над ситуацией, когда возникала необходимость.

Но если у нее будет муж, все изменится — и не в лучшую сторону.

И в ту минуту, когда премьер-министр и лорд Чамберлейн, поклонившись ей, вышли из комнаты с вымученными улыбками на губах, Илена твердо решила ни за что не выходить замуж при таких обстоятельствах.

Впервые в своей взрослой жизни она вдруг ощутила себя в ловушке, казалось, стильные нити все сильнее опутывают ее тело, лишая свободы, за которую она держалась каждой клеточкой, каждым нервом.

Илена уже давно решила, что брак ей совершенно ни к чему.

Правда, ее родители были очень счастливы вместе, но ей пришлось видеть немало иных примеров.

Она поняла, какой тяжелой может быть женская участь, заметив однажды материнскую фрейлину, баронессу Спрайдон, горько рыдающей в укромном уголке их сада; баронесса надеялась, что никто ее там не найдет.

Илена, подумав, что та поранилась, подбежала к ней и спросила:

— Что случилось? Вы упали? Вам помочь?

Баронесса, весьма хорошенькая женщина, которую Илена очень любила, подняла на нее темные потускневшие глаза.

Девочка увидела слезы, струившиеся по ее щекам.

— Что случилось? — повторила она. — О, пожалуйста, не плачьте так сильно!

Баронесса достала маленький платочек и приложила к мокрым ресницам.

— Ничего не случилось, ваше княжеское высочество, — ответила она. — И прошу вас, пожалуйста, не говорите никому, что я плакала.

Она встала с камня, на котором сидела, и медленно пошла прочь.

Девочка в недоумении смотрела ей вслед.

Потом она вернулась во дворец и нашла свою любимую старенькую няню.

Чтобы не выдать секрет, она спросила как бы между прочим:

— Мне кажется, последнее время баронесса выглядит какой-то не очень счастливой, няня, она очень бледная. Может, она заболела?

Няня, слывшая заядлой сплетницей, фыркнула от негодования, прежде чем ответить.

— У нее болит сердце, — объяснила она, — и от этого нет лекарства!

— Сердце? — удивилась Илена.

— Этому человеку должно быть стыдно за себя и за свое поведение! — кипятилась няня. — Твоему отцу следовало бы указать ему его место. Но его высочество не видит, что происходит прямо перед его носом!

Барон был одним из приближенных ее отца. Очень привлекательный мужчина с «манящим взглядом», как кто-то однажды сказал о нем.

Девочка поняла, что означает это словосочетание.

Той ночью, перед тем как отправиться спать, она видела барона, который о чем-то очень тихо разговаривал с другой фрейлиной ее мамы, совсем недавно приступившей к своим обязанностям.