Певерил молча наблюдал за этим великолепным неистовством природы. Первые капли дождя упали на землю, и тогда Сен-Шевиот пьяно рассмеялся и развернулся кругом.

— Вот, мой сын и наследник появляется на свет на боевой ноте… он рождается в бурю, как и его отец! Да, старуха Динглефут, как никто другой, помнит, что я явился на белый свет, когда над Кадлингтоном разразилась буря. Она рассказывала, что моя мать испугалась молнии и вопила во всю силу своих легких… а я, ее сын, своим первым криком присоединился к ней.

Певерил вздрогнул. Он почувствовал тошноту и головокружение. Возможно, от выпитого вина, а возможно, от неприятной мысли о рождении Сен-Шевиота. И снова юношу охватили тревога и страшное беспокойство о том, что сейчас происходит наверху. Но ни звука не услышат от нее… он знал это… даже если бы она умирала.

— Да будет Господь милосерден к ее светлости, — сорвалось с его губ.

Барон расхохотался, пошатываясь, подошел к подножию лестницы и крикнул:

— Вы там, Босс, мой старый приятель? Есть ли у вас какие-нибудь новости?

Страшный удар грома потряс замок. Вестибюль озарился ослепительным светом молнии. Дождь превратился в яростный ливень. «По крайней мере станет прохладнее», — подумал Певерил. И действительно, жара заметно ослабела. Певерил вытер ладонью вспотевший лоб и вздохнул.

Внезапно на лестнице появился доктор, одетый в белое. Его лицо было таким же белым, как и его одежда. Сен-Шевиот, перескакивая сразу через две ступеньки, стремительно поднялся наверх и схватил Босса за плечи.

— Она родила? Все кончено? У меня сын?

Доктор Босс дрожал. Старик не был трусом, за время его продолжительной врачебной практики ему пришлось повидать многое, в том числе и немало трагического. Он видел и рождение, и смерть в самых страшных их проявлениях, но эта ночь запомнится ему навсегда.

— Ваша светлость… — нерешительно проговорил он. — Ваша светлость… Сен-Шевиот… известия скверные…

Певерил, услышав эти слова, напрягся. Его лицо стало белым, как мрамор. Он услышал дикий вопль барона:

— Вы хотите сказать, что ребенок мертв?!

— Увы. Да, милорд.

— Мертв!!! — яростно вскричал Сен-Шевиот. — Сто тысяч чертей! Я знал, что миледи никогда не родит живого ребенка! Несчастная дура!

Певерил Марш, услышав эти слова, был настолько возмущен, что осмелился спросить:

— Господи, милорд, а что с ней?! — воскликнул он.

Барон не отозвался. За него это сделал доктор:

— Леди Сен-Шевиот осталась жива, но только чудом. Она очень слаба, ваша светлость. Плод лежал неправильно, и это чуть не стоило ей жизни.

— А кто это был, мальчик или девочка? — громогласно спросил барон.

— Сын, — прошептал доктор.

— Тем хуже. Что же ты, старый болван, не мог спасти его? — свирепо спросил Сен-Шевиот и поднял кулак, словно намереваясь ударить врача по лицу.

Босс с ужасом смотрел в посеревшее от злобы лицо барона.

— Ребенок уже не дышал, — оправдываясь, прошептал он. — Я ничего не смог бы сделать… И это к лучшему, — добавил он.

Последних слов Сен-Шевиот уже не слышал.

— Итак, я отец мертвого сына, — произнес он. — Превосходное известие! И прекрасное завершение моих ожиданий и надежд.

— Неужели вы не хотите спросить о вашей жене? — робко осведомился старик.