|
– Бакстед немного помялся и, глядя куда то в стену, выпалил: – Я предупредил, что к нам пожаловала важная персона. И даже ухитрился обиняками дать ей понять, что пора бы сменить чулки. Она взвизгнула и убежала в спальню. Смею надеяться, что результатом моих слов может стать светло голубое платье, совсем как у ее милости. – Молодец, Бакстед, – похвалил Дуглас. Бакстед гордо выпрямился и одарил графа ослепительной улыбкой. – О, милорд, всякий боится не угодить графу! – Естественно. Обязательно расскажу Холлису о вашей изобретательности, Бакстед. – Правда, милорд? Неужели? О, подумать только, Холлис узнает, что и я, возможно, сумел сделать что то достойное! Но может, пока еще рано, милорд? Подождем и увидим. – Коричный хлеб, Бакстед. Немедленно. Бакстед почтительно поставил тарелку на стол рядом с локтем Саймона, окинул последним тоскующим взглядом красиво разложенные ломтики, вздохнул, промокнул лысину платочком и удалился. Едва за ним закрылась дверь, как Саймон схватил кусочек хлеба. – Я уже думал, он никогда не уберется. Нужно поскорее все съесть, до того как явится Мейбелла. Не разговаривайте, Дуглас, просто ешьте. Иначе Мейбелла прикончит остальное. У нее превосходное чутье, а уж запах коричного хлеба она унюхает за много миль. Дуглас улыбнулся, взял ломтик, откусил… и понял, что это не просто коричный хлеб, а хлеб, испеченный прямо в царстве небесном. Он потянулся за вторым ломтиком, но его рука наткнулась на жадные пальцы Саймона. – Существует некая проблема, – заметил Саймон, ловко вытягивая ломтик из под ладони Дугласа. Тому все же удалось удержать добычу и съесть, прежде чем вопросительно вскинуть брови. Саймон вздохнул так глубоко, что едва не поперхнулся. – Деньги. – Деньги? Разве у Корри нет приданого? Саймон, казалось, вот вот разразится слезами. Дуглас встревожился. О Господи, что случилось? Неужели она бесприданница? Не может быть! – Все еще хуже, чем вы предполагаете, Дуглас. Ее богатства огромны. Дуглас едва сдержал смех. – И, по вашему, это ужасно? – А знаете, что случится, когда все обнаружат, что денег у нее больше, чем можно вообразить? За ней будут охотиться, как за бешеной собакой. – Я не совсем согласен с вами, Саймон, но думаю, она действительно станет мишенью всех лондонских охотников за приданым. – О, Дуглас, если у кого то из молодых джентльменов и не хватит ума додуматься до этого, их родители начнут интриговать и делать все, чтобы потащить ее к алтарю, не говоря уже о бесчисленных алчных старикашках, которые постараются наложить лапы на ее деньги. Вы знаете этих негодяев: развратники, повесы, игроки, которые запретят ей носить мужской костюм и год за годом будут брюхатить ее, пока ей не исполнится тридцать и она не превратится в старуху или умрет. Я не позволю, чтобы это случилось, Дуглас. – Она действительно богатая невеста или унаследовала, скажем, около пяти тысяч фунтов? – Она может, глазом не моргнув, швырнуть пять тысяч фунтов в канаву. – Понятно. Я подумаю над этим. Может, мы сумеем держать это в тайне. – Ха! Когда речь идет о деньгах, тайну хранить невозможно. Дуглас нахмурился. – До сих пор удавалось, но вы правы, Саймон. Едва она окажется в Лондоне и в обществе станет известно, что ей нужен муж, даже попытка зарыть деньги в огороде ни к чему не приведет, – с тяжелым вздохом признал он. С порога донесся низкий мелодичный голос: – Доброе утро, милорд. Так вы и есть важная персона? Глава 6 Слишком много доброты не бывает. |
