|
Ладно, может, это и Корри, но… Его взгляд упал на ее груди… да да, именно груди. У нее, оказывается, есть груди! Каким образом ей удавалось скрыть от него свою истинную сущность? Он вспомнил ее бриджи, потрепанную шляпу и вздрогнул. Девлин что то говорил, а она улыбалась. И выглядела свежей и невинной – ребенок, не ведающий о порочности мира. Джеймс понял, что просто обязан предупредить ее насчет Девлина. – Здравствуй, Джеймс. – Здравствуй, Корри. Девлин, это вы купили гнедого мерина Маунтджоя? – Совершенно верно. – Гнедого мерина? – оживилась Корри. – Гунтера? – Да. Прекрасное приобретение для моих конюшен. Он любит гоняться за лисами по ночам, ну не забавно ли? – Полагаю, – кивнула Корри, – хотя в любое время готова поставить на лису. Девлин рассмеялся. Джеймс шагнул вперед, тесня чужака, вторгшегося во владения, которые он считал своими. Тон его был агрессивным: – Вероятно, Корри успела объяснить вам, что я знаком с ней с тех пор, как ей исполнилось три года. Можно сказать, я знаю ее лучше, чем планеты на небе, а в астрономии я разбираюсь прекрасно. И естественно, я всегда присматривал за ней. – Но может, она захочет поохотиться со мной, как по вашему? – Нет, у нее куриная слепота, – бросил Джеймс, устремив взгляд прищуренных глаз на бледное лицо, но тут же улыбнулся и предложил Корри руку. – Не хочешь потанцевать со мной? Корри проигнорировала его и ослепительно улыбнулась Девлину Монро. – Благодарю, милорд, за чудесный танец. При виде ответной улыбки Девлина Джеймсу до смерти захотелось всадить кулак в это бледное смазливое лицо. – Может, уделите мне еще один вальс, немного позже? – спросил Девлин, вполглаза наблюдая за Джеймсом. – Ода, с удовольствием, – согласилась девушка, поворачиваясь к Джеймсу. Тот, нахмурясь, наблюдал, как Девлин исчезает в толпе. – Что все это значит, Джеймс? Ты был груб с Девлином. Он ничего такого не сделал, только танцевал со мной и развлекал, как мог. Но Джеймс не ответил, глядя куда то вдаль, поэтому Корри предоставилась прекрасная возможность вволю рассмотреть его. Если она выглядела на редкость хорошо, Джеймс казался сошедшим на землю полубогом. Каждая черта его лица была словно выписана великим художником. Глаза в сиянии свечей бесчисленных люстр казались густо фиолетовыми. – У, тебя галстук сбился, – шепнула она, беря его под руку и глядя не на него, а на стайку девиц, направлявшихся к ним. О Господи, что, если они растопчут ее и увлекут Джеймса за собой? Они остановились, только когда Джеймс вывел ее в центр зала. – Я бы попросил тебя поправить галстук, – пробормотал он, – но, боюсь, ты вряд ли владеешь этим искусством. Ей хотелось обругать его, поцеловать, а может, даже повалить на пол и укусить за ухо, поэтому она принялась дергать за галстук и так и этак, делая вид, что расправляет его. И все это время Джеймс смотрел на нее со странной улыбкой. – Прелестное платье. Полагаю, мой отец выбрал фасон и ткань? – О да, – обронила она, не сводя глаз с чертова галстука, который никак не хотел приходить в прежнее, нормальное состояние. – Предполагаю также, что отец посчитал вырез слишком низким? – Да, он долго скрежетал зубами и заявил, будто вырез настолько огромен, что едва не доходит до колен, и хотел поднять его повыше, как он обычно делает с платьями твоей матушки, но тут вмешалась мадам Журден, указав, что он не мой отец и что столь странная мания закрывать женский бюст не выдерживает никакой критики. |
