— Но, — сказал я, — когда он узнает, что в этом деле замешан Вильгельм Шториц…

— Тогда он тем более захочет во всем разобраться, — ответил господин Штепарк. — Будьте добры, подождите меня, господа. Я пойду в резиденцию губернатора и меньше чем через полчаса вернусь с разрешением произвести обыск в доме на бульваре Телеки…

— Мы будем вас сопровождать, — сказал капитан Харалан.

— Если вам угодно, капитан… и вы тоже, господин Видаль, — добавил начальник полиции.

— Что касается меня, — произнес доктор Родерих, — я оставлю вас с господином Штепарком и его агентами. Хочу поскорее вернуться в особняк, куда и вы придете после окончания обыска…

— И после ареста, если таковой произойдет, — заявил господин Штепарк и отправился в резиденцию губернатора.

Мне показалось, что он полон решимости провести эту операцию по-военному.

Доктор вышел одновременно с ним и направился в особняк, где должен был ждать нашего возвращения.

Мы с капитаном Хараланом остались в кабинете начальника полиции и изредка обменивались замечаниями. Значит, вскоре мы войдем в это подозрительное жилище!.. Но застанем ли его владельца?.. Я думал, сможет ли капитан Харалан обуздать свой гнев в присутствии Вильгельма Шторица.

Через полчаса появился господин Штепарк. Он принес разрешение на обыск и мандат на принятие всех необходимых мер в отношении иностранца.

— Теперь, господа, — сказал он, — прошу вас покинуть ратушу до меня. Я пойду с одной стороны, мои агенты — с другой, а через двадцать минут встретимся в доме Шторица. Вы согласны?..

— Согласны, — ответил капитан Харалан.

Выйдя из ратуши, мы спустились к набережной Баттиани.

IX

Господин Штепарк направился к северной части города, тогда как шесть его агентов по двое пошли по кварталам центра. Капитан Харалан и я, дойдя до конца улицы Иштвана II, повернули на набережную вдоль Дуная.

Погода была пасмурной. Сероватые тучи быстро двигались с востока по долине реки. Гонимые свежим ветром суда бороздили желтоватые воды, давая сильный крен. Пары аистов и журавлей с пронзительными криками устремлялись наперерез ветру. Еще было сухо, но тяжелые тучи грозили разрядиться проливными дождями.

Навстречу нам попадались редкие прохожие. Исключение составлял торговый квартал, который в этот час заполняла толпа горожан и крестьян. Если бы с нами были начальник полиции и его агенты, это могло привлечь внимание, и мы правильно сделали, что разделились на группы у ратуши.

Капитан Харалан продолжал хранить молчание. Я по-прежнему опасался, что если он встретит Вильгельма Шторица, то не сможет сдержать себя и совершит какое-нибудь насильственное действие. Я почти сожалел, что господин Штепарк разрешил нам участвовать в обыске.

Через четверть часа мы были в конце набережной Баттиани, на углу, где находился особняк доктора Родериха.

Ни одно из больших окон первого этажа не было открыто, как не были открыты и окна комнат госпожи Родерих и ее дочери. Какой контраст с тем оживлением, которое царило здесь вчера!

Капитан Харалан остановился, на мгновение задержав взгляд на спущенных жалюзи, потом тяжело вздохнул, сделал угрожающий жест рукой, но не произнес ни слова.

Завернув за угол, мы поднялись но правой стороне бульвара Телеки и остановились в ста шагах от дома Шторица.

Напротив с безразличным видом прогуливался человек, засунув руки в карманы.

Это был начальник полиции. Мы с Хараланом подошли к нему, как и было условлено. Через несколько минут появились шесть агентов в штатском и по сигналу господина Штепарка стали вдоль решетки дома.