Леопольд следовал за ним, явно испытывая желание бежать, но понимая, что делать этого не стоит.

 Иуда поднял ладонь, и мотылек снова легко опустился на кончики подставленных пальцев Иуды. Металлические ножки касались кожи легко, будто паутина.

 — Такой деликатный и все же невероятно могущественный.

 Глаза монаха были прикованы к ярким крылышкам, голос дрожал.

 — Извините. Я не думал, что нужно придавать значение тому, что Рун причастился от археолога. Я… я думал, она не настоящая Женщина Знания.

 — И все же ее кровь струится в жилах Руна Корцы, а в ее — благодаря вашему опрометчивому переливанию — теперь течет кровь сержанта Стоуна. Вы не находите такое совпадение странным? Быть может, даже значительным?

 Повинуясь воле Иуды, мотылек снова взмыл с его пальца и облетел кабинет, порхая в потоках воздуха точь-в-точь, как некогда сам Иуда порхал по бальным залам всего мира.

 Монах сглотнул, сдерживая ужас.

 — Быть может, — промолвил Иуда. — Быть может, эта археолог, в конце концов, и есть Женщина Знания.

 — Я сожалею…

 Мотылек спланировал вниз, чтобы сесть на левом плече монаха, вцепившись крохотными лапками в грубую ткань его власяницы.

 — Нынче вечером я пытался ее убить, — Иуда от нечего делать перебирал крошечные зубчатые колесики у себя на столе. — С помощью анафемской кошки. Можете себе представить, чтобы простая женщина ускользнула от подобной бестии?

 — Не представляю, как такое возможно.

 — Я тоже.

 Стоит монаху дать малейший повод — и мотылек вонзит в него острый хоботок, выпустив единственную каплю крови, которая убьет его на месте.

 

— И все же она выжила, — произнес Иуда. — А теперь еще и воссоединилась с Воителем, но с Рыцарем — пока нет. Вам известно, почему они не воссоединились с отцом Руном Корцей?

 — Нет, — монах опустил глаза к четкам. Если он умрет сейчас, во грехе, а не в священном бою, душа его будет проклята во веки веков. Должно быть, Леопольд только об этом и думает.

 Иуда дал ему еще минутку на размышления, после чего пояснил:

 — Потому что Рун Корца пропал.

 — Пропал? — впервые выразил удивление монах.

 — Через пару дней после того, как Корца вкусил от нее, он исчез из поля зрения Церкви. И всех остальных. — Крылышки бабочки трепетали в потоках воздуха. — А теперь улицы Рима усеяны трупами, потому что чудовище осмеливается охотиться у пределов самого Священного града. Это не стригой, находящийся под моим или их контролем. Они боятся, что это их драгоценный Рун Корца, вернувшийся в дикое состояние.

 Брат Леопольд встретился с ним взглядом.

 — Чего же вы хотите от меня? Чтобы я убил его?

 — Будто это вам по силам… Нет, мой дорогой брат, эта задача достанется другому. Ваша задача — следить и докладывать. И никогда больше не умалчивать ни о каких мелочах. — Иуда поднял ладонь, и мотылек спорхнул с плеча монаха, возвращаясь на протянутую ладонь своего творца. — Если вы подведете меня, вы подведете Христа.

 Брат Леопольд взирал на него со смесью облегчения и ликования.

 — Больше я не оступлюсь.

 

 

 

 Глава 8

 

 18 декабря, 19 часов 45 минут

 по тихоокеанскому стандартному времени

 Сан-Франциско, Калифорния

 

 Ну, хотя бы ресторан пуст.