Затем Анри разжал объятия и повел своих гостий к столу. Он был так хладнокровен и сдержан, что Джун не верила собственным глазам: неужели этот человек совсем недавно нашептывал ей безудержно страстные признания? Он меня пугает, думала она, послушно направляясь к старой графине. Или же будет честнее признать, что меня пугает его страсть?

— Мисс Фоулер, — объявил между тем Анри, и Джун, погруженная в хаос собственных мыслей, лишь сейчас поняла, что он представил ее своей бабке и теперь старая дама пожимает ей руку.

— Внук много рассказывал о вас, — милостиво проронила графиня, к изумлению Джун, по-английски и улыбнулась. — Надеюсь, мягкий средиземноморский климат поможет вам восстановить здоровье.

— Спасибо, — пробормотала опешившая Джун. — Я уже чувствую себя гораздо лучше.

— Вот и хорошо. — Старая дама одобрительно покивала, а затем сделала знак подойти молодой особе, стоявшей чуть поодаль. — Вы еще незнакомы с моей правнучкой, мисс Фоулер? Это Софи.

Софи вежливо обняла Джун, чмокнула воздух у самой ее щеки и с очаровательной гримаской завистливо заметила:

— Вот бы мне так вырасти!

— Софи! — одернула правнучку графиня.

Джун поспешила прийти на помощь девушке.

— А мне всегда хотелось быть маленькой и женственной.

— По-моему, тебя и так никто не сочтет неженственной, — пробормотал Анри, возникая за ее спиной, словно привидение.

Джун в испуге оглянулась, не слышит ли Синтия, но та беседовала с четвертым участником семейного ужина, дряхлым старичком. Синтия явно была с ним уже знакома, и, когда Анри представил своего дядю Бруно, Джун поняла: это и есть пресловутый «маразматический дядюшка», соседство с которым за столом в предыдущий уик-энд оскорбило Синтию.

Джун, однако, сочла Бруно милейшим старичком. Он, правда, был слегка глуховат, но в юности, судя по всему, пользовался у женщин не меньшим успехом, чем его племянник. Общество Джун определенно пришлось ему по душе, а она была рада-радешенька показать Анри, что предпочитает общаться не с ним, а с его дядей.

Дочь Анри — другое дело, и Джун, взяв бокал вина, по знаку Софи вернулась к креслу величественной старухи.

— Вы живете в Манчестере, мисс Фоулер? — с явным интересом спросила старая дама.

— Я работаю в Манчестере, — пояснила Джун, — а живу в Хадфилде, это городок на границе графства. И, пожалуйста, зовите меня просто Джун.

«Мисс Фоулер» звучит слишком официально.

— Хорошо, дитя мое.

— А разве вам не проще было бы жить в Манчестере, если вы там работаете? — простодушно спросила Софи.

— Не понимаю, Софи, куда катится мир! — раздраженно воскликнула старая дама. — В наше время было не принято расспрашивать о личном.

— Все в порядке, — Джун ободряюще подмигнула девушке. — Вопрос вполне разумный…

— Отчего же ты мне никогда так не говоришь? — негромко осведомился Анри, подходя к ним. Он как-то странно взглянул на бабушку, и графиня ответила таким же загадочным взглядом. — Кто-нибудь хочет еще вина?

— Нет, спасибо.

Джун торопливо накрыла ладонью свой бокал, на случай, если Анри пропустил мимо ушей ее отказ. Зато от его внимания явно не ускользнуло ни слова из разговора женщин, потому что Анри сказал:

— Итак, мы до сих пор не знаем, почему Джун живет в Хадфилде, а работает в Манчестере.