— Неужели Богу угодно, чтобы заключались браки не по любви?!

— Бог послал вам этого ребенка.

— Бог послал мне тебя.

Тот всхлип, который Наташа так старательно душила, все же вырвался наружу. Она заговорила, пытаясь заглушить его:

— Мы все виноваты, понимаешь? А он — нет! Если мы убьем его, то стократно усилим свою вину!

— Я же не люблю ее! — Игорь запрокинул голову, будто обращался к самим небесам.

— Раньше надо было напомнить себе об этом!

— Ты же слышала: она тоже не хочет этого ребенка.

— Это она ему так сказала!

Негромкий скрип калитки проскользнул в комнату, заставив обоих замолчать. Глаза Игоря точно остекленели. Наташе пришлось тряхнуть его за плечо. Ей почудилось: он даже не узнал ее.

Саша первым вошел в дом, предусмотрительно потопав на пороге, хотя во дворе было сухо. Придержав дверь, он пропустил Лильку и указал на старый диван:

— Садись. Мам? Игорь?

Наташа подтолкнула Игоря, чтоб тот, наконец, решился выйти из спальни. На пороге она вскользь оглядела комнату: час назад здесь полно было солнца.

— Добрый день, — первой сказала она.

Лилька только жалко дернула ртом. Лицо у нее осунулось так, что она выглядела тяжелобольной.

— Все уже всё знают, — бросил Саша и отвернулся к окну.

Игорь хрипло спросил:

— Лиля, ты уверена в сроке?

Она подняла глаза на Наташу:

— Я не могла не сказать… Саша не заслужил такого. Так нельзя.

— Не оправдывайся! — оборвал ее Саша. — Человек не должен оправдываться в том, что сказал правду.

— Я знаю. Только всем сразу стало плохо от этой правды.

Наташа качнула головой:

— Прости, пожалуйста, но плохо стало не от этого. Беременность — это всегда следствие.

— Конечно, — Лилька снова опустила голову.

— У тебя токсикоз? — спросила Наташа. — Ты очень бледная. Может, нам всем выйти на воздух?

Она робко улыбнулась:

— Если можно.

— Не надо вести себя так, будто ты одна во всем виновата, — Саша протянул ей руку. — Мы все виноваты.

Игорь посмотрел на Наташу:

— Суд установил наличие вины. Теперь дело за приговором?

Он прихватил четвертый стул и вынес его к черемухе. Но, кроме Лильки, никто не спешил садиться. Наташа прижалась спиной к стволу, и морщилась от боли, следя за сыном, который не мог стоять на месте. Сверху на нее спускался сладкий аромат, который сейчас казался неуместным. Как и солнце, которое, оказывается, никуда не делось.

— Никто не помнит об аборте вечно, — сказал Игорь. — Скоро все забудется. А этот ребенок нас всех сделает несчастными.

— Мы уже несчастны, — обронила Наташа.

— Разве?

Он повернул к ней измученное лицо, и она увидела, что черемуха опять успела запятнать его. Но на этот раз Наташа не стряхнула лепестки. Наверное, в ее волосах были такие же, только этого сейчас никто не замечал.

— Зачем ты это делаешь со мной? — тихо спросил он.

Наташа отвернулась:

— Лиля, скажи, пожалуйста, разве тебе не хотелось бы оставить этого ребенка?

— Мама, не мучай ее! — крикнул Саша, остановившись возле столика. — Зачем ее об этом спрашивать?

— А зачем тогда мы здесь собрались?

— Чтобы зачитать приговор, — мрачно сказал Игорь и сорвал с ветки душистое соцветие. Едва заметно подавшись к нему, Лилька глубоко втянула медовый запах.