Он только все подначивал маму переклеить обои: Что это за комната для мальчика? Все стены в каких-то розочках! Уже несколько раз поклявшись, что возьмется за это, она с самого начала лета собиралась затеять ремонт, но Саша подозревал, что до дела так и не дойдет. С повседневной работой по дому его мама справлялась без стонов, но даже мысль о чем-то более грандиозном повергала ее в уныние.

Сашке было жалко ее, и он уже перестал заговаривать о чудовищных стенах в своей комнате. По возможности он залепил их плакатами и гигантским генеалогическим древом царского рода, которое перевесил из дядиной комнаты. Когда Саша снял его со стены, оказалось, что обои под ним насыщенного золотистого цвета, а не блеклые, как на других стенах. На секунду ему почудилось, что в стене открылась дверь, и оттуда хлынул поток солнечного света. Но только сейчас, припомнив, Саша понял, что это смахивало на тот вход в пещеру, который нарисовал дядя.

"Этого не может быть, — подумал он убежденно. — В пещере всегда темнее, чем снаружи. Там же не может быть электричества! И орган тот не из золота сделан… Трубы у него блестят, конечно, но не так же! Тем более, он уже такой старый…"

Кто-то шепнул прямо над его ухом: "А что если он и вправду волшебный?" Или это просто подумалось, но как будто кем-то другим… Сашка даже оглянулся, хотя и понимал, что за спиной никого не окажется. Только воробей весело прыгал по подоконнику, то и дело склевывая что-то невидимое.

— Это ты сказал? — спросил Саша шепотом, сам себе криво усмехнулся и вдруг понял, что сделал это потому, что допустил эту дикую мысль: воробей услышит его. Не просто услышит звук и шарахнется, а услышит, как человек. И поймет.

Он даже потряс головой, в которую лез всякий бред. Вся эта история, в которую Саша ввязался по Лилькиной милости, и безо всяких говорящих воробьев здорово смахивала на сказку. И они ведь собирались войти в эту сказку. Даже мама… Даже Иоланта…

"А если мы оттуда не выйдем?"

Сашка в испуге вскочил и забегал по комнате, то и дело спотыкаясь о валявшийся в самой середине ранец. Ему никак не удавалось решить: можно ли поговорить об этом с мамой или лучше не стоит пугать ее? Если эта мысль станет ее собственной, она запросто может вообще отменить весь поход, и что тогда будет с Лилькой? Она отправится в горы одна и…

— Лилька! — закричал он и выскочил из комнаты, перепрыгнув через собранный ранец.

Ее не оказалось ни на кухне, ни в спальне у мамы, где она сегодня ночевала. Саша похолодел: "Ушла. Догадалась, что я могу струсить".

Беспомощно озираясь, он топтался на лестнице, когда услышал:

— Саш, я здесь! Во дворе.

— Фу!

Его потянуло присесть на ступеньку и отдышаться, потому что сердце скакало, как сумасшедшее, но вместо этого он сбежал по лестнице и уже неторопливо, с равнодушным видом вышел на крыльцо.

— Что делаешь? — спросил Саша безразличным тоном, хотя уже увидел: Лилька надергала с грядки морковки и бродит между грядками, держа пучок за хвостики и звонко похрустывая одной.

Увидев его, она помахала огрызком:

— Возьмем с собой?

— Да пожалуйста! Сколько угодно, — ему стало весело оттого, что Лилька никуда не делась и ничего плохого о нем не подумала.

— Твоя мама не заругается, что я без разрешения выдернула?

— Ну, чем-то же надо запастись… У нас продуктов вечно в обрез. Пойдем поищем?

Первым делом вместо продуктов на кухне нашлось несколько прозрачных пакетиков, смятых, как использованные носовые платки.