|
Из нашего мифологического учения о влечении мы легко можем извлечь формулу для опосредованного способа борьбы с войнами. Поскольку готовность воевать является следствием воздействия влечения к разрушению, напрашивается такое решение: привлечь для борьбы с ним его антагониста, Эроса. Все, что создает эмоциональные привязанности между людьми, по идее должно противодействовать войне. Эти привязанности могут быть двух типов. Во-первых, это отношение как к объекту любви, но без сексуального подтекста. Психоаналитику нечего стыдиться, когда он употребляет слово «любовь» в таком контексте, ведь религия говорит то же самое: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Легко потребовать, но тяжело выполнить. Другой тип эмоциональной привязанности — через идентификацию. Все, что порождает значимые сходства между людьми, вызывает такие чувства общности, идентификации. Человеческое общество во многом строится на них.
Из вашей жалобы на злоупотребление авторитетом я вывожу вторую возможность опосредованной борьбы с наклонностью к войнам. Врожденное и неустранимое неравенство между людьми заключается в том, что они делятся на предводителей и на ведомых. Последних подавляющее большинство; им нужен авторитет, принимающий за них решения, которым они обычно безоговорочно подчиняются. С этого и следует начинать: нужно приложить больше усилий, чем до сих пор, и воспитать верхнюю прослойку самостоятельно думающих, не поддающихся запугиванию, борющихся за правду людей, к которым перейдет управление несамостоятельными массами. То, что злоупотребления государственной властью и запрет на мышление со стороны церкви не благоприятствуют подобному воспитанию, вряд ли требует доказательств. Идеальным государством, конечно, было бы сообщество людей, подчинивших свои влечения диктатуре разума. Ничто другое не способно создать столь совершенное и прочное единение, даже невзирая на эмоциональные привязанности. Однако это почти наверняка утопические надежды. Другие косвенные способы предотвращения войны, безусловно, более доступны, однако они не обещают быстрого успеха. Люди не любят думать о мельницах, которые мелют так долго, что можно умереть с голода, прежде чем дождешься муки. Как видите, от обращения за советом касательно решения неотложных практических задач к чистому теоретику мало толку. Лучше пытаться противостоять опасности в каждом конкретном случае с помощью подручных средств. Однако я хотел бы затронуть еще один вопрос, который вы не поднимаете в своем письме и который представляет для меня особый интерес. Почему мы так восстаем против войны, вы, я и многие другие, почему мы не миримся с ней, как с любым другим из многих жизненных бедствий? Ведь она сообразна природе, биологически хорошо обоснована и практически неизбежна. Не ужасайтесь моему вопросу. В исследовательских целях мы можем надеть маску превосходства, которым в действительности не обладаем. Ответ будет таков: потому что каждый человек имеет право на собственную жизнь, потому что война разрушает его надежды на лучшую жизнь, ставит людей в ситуации, которые лишают их человеческого достоинства, заставляет их убивать других, чего они не хотят, уничтожает ценные материальные блага, результаты человеческого труда, и многое другое. А также потому, что война в своем нынешнем виде не дает возможности воплотить старый героический идеал и будущая война будет означать истребление одного или обоих противников в результате усовершенствованных способов уничтожения. Все это правда и кажется настолько неоспоримым, что остается только удивляться, что война еще не отринута всеобщим единодушным согласием. Некоторые из этих пунктов дискуссионны. Например, должно ли общество иметь право на жизнь отдельного индивида или нет? Или: нельзя проклинать все виды войн в одинаковой степени — пока существуют государства и нации, готовые к безоглядному уничтожению других, эти другие должны быть готовы к вооруженной защите. Но мы не будем на этом останавливаться, ведь это не та дискуссия, о которой вы меня просили. |
