|
Свидетельством тому служили ее аппетитные округлости. Когда она смотрелась в зеркало, ей хотелось есть еще сильнее. Иногда среди дня, повинуясь непреодолимому желанию, она поднималась к себе в комнату и торопливо раздевалась, чтобы полюбоваться собой в зеркале шкафа. Ее груди были налитыми и тяжелыми, словно творог в марлевых мешочках, истекающий сывороткой. А соски — огромными, темными и твердыми, как чернослив в коньяке. Ниже круглился живот, похожий на сдобное тесто, которое поднимается на дрожжах. Нежные руки напоминали белые колбасы. Ляжки наводили на мысль о восхитительных картофельных клецках. А порою она садилась на край кровати, напротив шкафа, раздвигала колени, и показывалось самое заманчивое из ее лакомств: тонкий ломтик лососины, обложенный пряными травами.
Матильда уже собралась унести цыплят в вине, как вдруг ее грубо обхватили две дюжие руки. Она обернулась и увидела конюха Матье: этот мужлан не пренебрегал деликатесами северных морей. — Не надо, Матье! Уйди! — сказала она, стараясь не выпустить из рук блюдо. Тут раздался звонок, но Матье стал расстегивать платье Матильды. Она попыталась освободиться, и от ее резкого движения платье разошлось. Матильда не носила лифчик: те, что подходили ей по размеру, были слишком уродливые, с пластинами из китового уса, и теперь Матье держал ее огромные груди в своих широких мозолистых ладонях. — Не надо, Матье! Но что толку? Мужлан уже расстегнул платье, которое упало к ногам Матильды. Он сорвал с нее передник, потом трусики, и, пока раздавались нетерпеливые хозяйские звонки, губы конюха жадно шарили по ее телу, начиная с десерта, чтобы закончить, как всегда, закусками. Матильда не могла совладать с собой. Она выпустила из рук блюдо и упала навзничь на залитый соусом пол, Матье упал на нее, а куски цыпленка в бургонском вине попадали вокруг. — Да ты уже возбудилась, плутовка! — Это от винного соуса! И под непрерывное дребезжание звонка Матильда и Матье впервые в истории кулинарного искусства гарнировали лососину неочищенным овсом.
Глава седьмая
Об оргиастической энергии и некоторых ее проявлениях В столовой за отсутствием еды сидящие за столом занимали себя беседой. — Вы нас всех чуть не взорвали, дорогой профессор! — ни с того ни с сего вдруг заявил Шарль. — Я провожу серию экспериментов, которые должны окончательно подтвердить мою теорию, — сказал профессор с сильным немецким акцентом. — Вашу теорию? Да что вы! — Дело давнее. Я работаю над ней с тридцать четвертого года. С тех пор, как мне пришлось покинуть Германию… — По всему дому пахнет горелым, — вмешалась Аньес, не переставая нажимать на звонок. Жюлиа сидела напротив Шарля и не сводила глаз с красивого молодого человека. Вот оно что, сказал себе Жюльен: она втюрилась в этого красавчика! А Клер ничего не замечает! Этот кретин дарит стол для пинг-понга, и все семейство — на седьмом небе! «Чудный мальчик! Такой воспитанный! Такой внимательный!» — Да что же это творится на кухне? — вдруг пробурчала Аньес под едва слышный перестук челюстей. — Цель моих экспериментов, — продолжал профессор, — заключается в том, чтобы сконденсировать оргиастическую энергию, в свободном виде разлитую в космосе. — А что такое «оргастрическая энергия»? — спросила Пуна, по счастью, не понявшая, что к чему. — Видите ли… — начал профессор. — Профессор, прошу вас! — перебила его Аньес. — В общем, я собираюсь в скором времени обуздать эту энергию, так что все мы станем ее господами. |
