Он на цыпочках прошел мимо комнаты, где приглушенный смех указывал на то, что оба музыканта уже настраивают инструменты для исполнения следующей части дуэта. Спустившись на второй этаж, он заметил, что провода исчезли: кто-то умело спрятал их в желобок в полу.
Дверь в новую комнату профессора была раскрыта настежь.
— Входите! Входите! — сказал добрый старик, увидев, что Жюльен остановился на пороге.
— Я… Я боялся вам помешать.
— Вы мне не мешаете. Очень хорошо, что у вас есть интерес!
Профессор широко и приветливо улыбнулся юноше, у которого был интерес. Затем стал искать что-то в одном из многочисленных ящиков, стоявших на полу.
— Я же ее только что сюда положил, я точно помню! — ворчал профессор себе под нос, роясь в ящике, где лежали, наверно, сотни разных инструментов, механизмов, электрических лампочек всевозможных размеров и форм.
Провода выходили из-под плинтуса и вели к столу, где стоял странного вида аппарат: очевидно, профессор как раз заканчивал работу над ним.
— Ах! Ничего не могу найти после этого переезда!
Юноша удивленно разглядывал необычное устройство, к которому его привели провода.
— О… Это мой самый значительный эксперимент, — объяснил профессор. — Но т-с-с! О нем никому нельзя рассказывать!
Он взглянул на карманные часы.
— Через минуту они начнут… Они очень пунктуальны.
— Кто — они? — полюбопытствовал Жюльен.
— Т-с-с!
Большая лампочка на самом верху машины слабо засветилась.
— Смотрите внимательно, молодой человек! Они начали.
— Начали — что?
— Энергия! Энергия! — загадочно пробормотал старый ученый, чьи руки дрожали от волнения и, казалось, хотели поймать слабый свет, мерцавший над аппаратом. — Хорошо! Хорошо! — приговаривал он вполголоса, словно обращаясь к какому-то животному, которое он боялся вспугнуть.
Лампочка стала гореть ярким белым светом, но каждые две или три секунды она гасла, а потом зажигалась на такой же промежуток времени. Глаза профессора неотрывно смотрели на лампу, щеки его багровели, на лбу выступили капельки пота. Сжав кулаки, он стучал ими по столу в такт мигающему свету:
— Хоп! Хоп! Хоп!
Теперь свет лампы стал ослепительным, она зажигалась и гасла со все более короткими промежутками. Профессор в том же ритме приплясывал от возбуждения:
— Хоп! Хоп! Хоп! Хо-оп!
Наверху слышалось поскрипывание железной кровати.
И вдруг лампочка перед носом профессора вспыхнула синим пламенем и разлетелась на куски, а кровать наверху словно задергалась в конвульсиях.
— Ах! Какие молодцы! — сказал старый ученый, вытирая лысину клетчатым платком. — Завтра вкручу им лампочку посильнее.
Глава десятая
Жюльена снова доводят до опасных крайностей
Жюльен вернулся к себе в комнату, захваченный целым вихрем странных, волнующих, временами пленительных ощущений. «Энергия! Энергия!» — бормотал профессор. Вначале Жюльен не уловил скрытого и магического значения этого слова. Но теперь ему казалось, что стены дома, его родного старого дома излучают какое-то таинственное живое тепло. И это тепло передавалось ему, Жюльену! Оно возникало в пояснице, неудержимо поднималось вверх по спине и столь же неудержимо спускалось к животу, где неудержимо сосредоточивалась та энергия, о которой говорил профессор.
Внезапно до него дошло, что за целый час или даже больше он ни разу не подумал о Жюлиа. Как необычно! Что с ним происходило? В то же время Жюстина расцветала под его взглядом, Матильда стонала под его поцелуями. |