– Дружок, что такое? – я пошла за ним.

В своем дворе Лесли разговаривала с двумя людьми. Приглядевшись, я увидела, что это Бет и Алекс, семейная пара, их дом от нее справа. В районе они новенькие. Живут тут около трех лет. У них маленькие дети – думаю, им около тридцати, хотя сама я говорила с ними лишь пару раз. Лесли вцепилась в них намного раньше, поэтому их первоначальное дружелюбие перешло в настороженность.

Мне все хорошо было видно: в основном говорила Лесли, что неудивительно. На каждом слове она дергала руками, словно изъяснялась жестами. Вдруг ее рука замерла, указательный палец показывал прямо на меня. Три головы повернулись в мою сторону. Сложилось ощущение, что я на каком-то шоу: окно – сцена, лампа в углу – прожектор. Покрывшись пунцовыми пятнами, отошла от окна.

– Боуи, пойдем, – говорю я немного трясущимся голосом.

Полицейский уставился на меня, в его взгляде читается обвинение.

Меня переполняет страх, внимательно подбираю слова. Но никакая ложь в мире не снимет с меня вину, не сотрет то, в чем меня уличают.

Хадсон спускается на первый этаж, он все в той же футболке, но теперь вместо пижамных штанов джинсы. Прическа выглядит опрятнее: он только что причесался и нанес гель.

– Готова?

– Ага. Сядешь за руль? – спросила я. Темнеет, а я вижу не так хорошо, как раньше, особенно ночью.

– Конечно, – ответил он.

C улицы доносится разговор. Выглядываю в окно и со спокойной душой замечаю, что все трое разошлись по домам. Видимо, сеанс сплетен окончен!

– Давай поедем на твоей машине? Моя грязная.

– Так помой ее, – ворчливо замечаю я.

– Когда-нибудь помою, – шутливо отвечает он.

Достаю из сумки ключи.

– Ладно, поехали на моей.

Берет ключи, садится в машину и выезжает из гаража.

– Куда едем?

– Как насчет итальянского ресторана «Паезанос».

– Раз хочешь, поехали. – Хадсон включил поворотник.

Сажусь в машину, в руках сумочка. Думаю о том, что закажу. Часто беру пасту карбонара, но сегодня хочу тортеллини.

Мои мысли прервала желтая полоска. Проезжаем дом Молли. Выпрямившись, показываю на полицейскую ленту:

– Помнишь девушку, с которой нас познакомил Тео? Это ее дом.

Сбросив скорость, он удивленно осмотрелся:

– Тот, что огорожен желтой лентой?

Я киваю и жду хоть какое-то упоминание о том, что они виделись после пятницы. Устроил ли им Тео встречу, как и обещал?

Хадсон только спросил:

– А что случилось?

– Она умерла, – прошептала я, не зная почему.

Мы поехали дальше, желтая лента потерялась из виду.

– Это правда?

Я снова киваю.

– Как?

– Не знаю, – ответила я. – Этим утром подруга нашла ее мертвой.

– Какой ужас!

В машине воцарилась тишина, будто никто из нас не знает, что сказать.

Смерть на это способна. Окунуть в молчанье.

C облегчением замечаю, что мы уже на парковке.

В «Паезаносе» нас посадили за высокий столик у окна. Сегодня снова жарко. Как хорошо, что над нами работает кондиционер. Полно народу, все столики заняты. Слышится смех, разговоры, звон посуды. Горит приглушенный свет.

– Бывал здесь с друзьями, но что приду сюда с тобой – никогда бы не подумал! – громко сказал Хадсон, рассматривая в руках красочное меню.

– Да, твой отец не особо любил ходить по кафе, – объяснила я, закрывая меню и кладя его на стол.