Шорты медленно опустились на дно водоема, и Серена отпихнула их ногой в сторону. Наверное, следовало позаботиться о том, чтобы их не унесло течением, но в данный момент ей было не до того.

– Некоторые ямочки расположены в наиболее деликатных местах, – продолжал Гидеон. Они стояли, прижавшись друг к другу, и Серена таяла, как мягкий воск в кипятке. Рука мужчины нежно ласкала ее ягодицы. – Вот здесь, например.

– Никогда не замечала.

– А я заметил, – прошептал Гидеон. – Я заметил все, что у тебя есть – Он поцеловал ее, и этот поцелуй показался ей легким, как прикосновение крыльев бабочки. – Если бы ты только видела себя со стороны. Ты так красиво смотришься под водопадом! Ты вся покрыта брызгами, словно бриллиантами.

– До чего романтично! – произнесла она, с трудом выговаривая слова. – Жаль, что я не могу постоянно носить эти украшения!

– Рядом с тобой я всегда подпадаю под влияние романтики – Он уже не шутил. – Ради тебя мне хочется сражаться с ветряными мельницами и побеждать драконов. Я хотел бы написать в твою честь балладу – такую, какие сочиняли древние трубадуры, и распевать ее под твоими окнами. – Гидеон нежно провел ладонями по ее потемневшим от воды волосам. – Помнишь, я говорил с наших взаимных обязательствах?

О боже, только не сейчас! Только не снова!

– Это ужасно важно, Серена. И будь я проклят, если тебе удастся улизнуть от этого разговора!

В эти чудесные мгновения она была не способна думать ни о чем, кроме него. Последние три дня были самыми счастливыми в ее жизни, так зачем Гидеон хочет испортить их, снова заводя разговор о серьезных вещах!

– Я и не увиливаю, – ответила она, прижимаясь к нему еще крепче и принимаясь тереться о его грудь сосками. – Я вся в твоей воле. И жду не дождусь, когда ты расскажешь мне что нибудь еще о моих ямочках.

На лицо Гидеона набежала тень, и она успела заметить, как в глубине его глаз промелькнуло разочарование. Затем все стало как прежде, и в его взгляде вновь заиграл лукавый огонек.

– Ах да, ямочки! Я как раз собирался исследовать одну из них. – Он немного изменил положение, приподнял Серену за ягодицы и усадил ее на себя. Она обвила ногами его талию. – Исследовать самым тщательным образом.

Ее смех мгновенно оборвался, и она резко втянула в себя воздух. Ногти ее впились во влажную кожу на его плечах, и Гидеон принялся на деле демонстрировать серьезность своих намерений.

Серена закрыла глаза и стала двигаться в постоянно убыстряющемся темпе. Ей казалось, что мир вокруг нее вот вот взорвется. Ее сердце пустилось вскачь – наперегонки с сердцебиением Гидеона, которое она ощущала так же явственно, как свое. Он теперь действовал с некоторой грубостью, которой она не замечала раньше. Грубость? Но ведь до этого, предаваясь с ней любовным утехам, он никогда не проявлял ничего, кроме нежности и трогательной заботы о том, чтобы ей было хорошо! Но сейчас в том, как он ее любил, появилось нечто новое – необузданное, даже яростное.

Нет, должно быть, ей это только показалось. Потому что, когда они достигли и миновали ту точку, за которой наступает высший пик наслаждения, его руки держали ее так же нежно и заботливо, как и всегда прежде. Да и голос его был точно таким же, как раньше, когда он спросил:

– Ну как тебе наше исследование?

Звонкий смех Серены утонул в непрекращающемся грохоте водопада.

И все же в поведении Гидеона и впрямь появилось что то новое. Он казался рассеянным и смотрел вокруг себя отсутствующим взглядом – даже тогда, когда взял с валуна ее рубашку и, несколько раз нырнув, достал со дна озера ее шорты. Гидеон оставался таким в течение всего времени, пока они плыли обратно к берегу, одевались, собирали рисовальные принадлежности Серены, а затем – всю дорогу к дому.