|
В отделе мужского платья «Харвей Николс» она подбирала ему то, что, по ее мнению, он должен был носить, – и он это носил, во всяком случае, по будням. А через год после знакомства она сказала, что пора выбирать обручальное кольцо. – Что ты в ней нашел? – спросил Гарри из отдела корпоративных финансов полтора года спустя. – Это же просто чудовище. Ричард покачал головой. – Неправда. Она очень милая. Ты плохо ее знаешь. Гарри поставил на место пластмассового тролля, которого взял у Ричарда со стола. – Удивительно, как она еще не запретила тебе играть в игрушки. – Не знаю, мы об этом не говорили, – ответил Ричард и сам взял одного из троллей – с ярко-апельсиновыми волосами и выражением потерянности на морде. На самом деле они с Джессикой о троллях говорили. И в конце концов она убедила себя, что тролли для Ричарда – это как ангелы для мистера Стоктона: экстравагантное, но безобидное увлечение. Джессика как раз занималась организацией выставки: коллекция ангелов мистера Стоктона должна была проехать по всей стране, – и пришла к выводу, что все великие люди что-нибудь коллекционировали. На самом деле Ричард вовсе не коллекционировал троллей. Просто однажды подобрал на улице забавную игрушку, а затем, в неосознанной и, разумеется, тщетной попытке привнести что-то свое в обезличенный мир офиса, поставил тролля себе на монитор. Остальные появились в следующие несколько месяцев – их подарили коллеги, заметившие любовь Ричарда к маленьким уродцам. Он расставил их на столе между телефонами и рамкой с фотографией Джессики, к которой накануне приклеил желтую бумажку. Был вечер пятницы. Ричард давно заметил, что неприятности трусливы – они никогда не ходят поодиночке, а собираются в стаи и атакуют все разом. Вот например в эту пятницу. Целый месяц Джессика твердила ему, что это самый важный день в его жизни. Не в ее жизни, понятное дело. Величайший день в ее жизни еще впереди, когда она станет премьер-министром, королевой или богиней, – как считал Ричард. Но это был безусловно самый важный день в его жизни. И ужас в том, что несмотря на желтую бумажку на дверце холодильника, несмотря на такую же бумажку на фотографии Джессики, он напрочь об этом забыл. А еще давно надо было сдать отчет по Вендсворту. Он-то и занимал сейчас Ричарда больше всего. Проверив очередной столбец цифр, он вдруг заметил, что не хватает семнадцатой страницы. Распечатал ее заново, просмотрел еще страницу, мечтая только о том, чтобы случилось чудо и телефон не зазвонил… Но он зазвонил. Ричард включил громкую связь. – Алло! Ричард! Финансовый директор интересуется, когда он получит отчет. Ричард посмотрел на часы. – Да, Сильвия, через пять минут. Уже почти все. Только вложу отчет о прибылях и убытках. – Спасибо, Дик. Я зайду через пять минут. Сильвия была секретарем финансового директора, очень этим гордилась и неустанно демонстрировала деловитость. Едва Ричард выключил связь, телефон зазвонил снова. – Ричард, – послышался голос Джессики. – Это Джессика. Ты ведь не забыл? – О чем? – пробормотал Ричард, пытаясь вспомнить, что же он мог забыть. В надежде найти ответ он бросил взгляд на фотографию Джессики – и ответ нашелся на желтой бумажке, приклеенной ей на лоб. – Ричард! Возьми трубку. Он взял, перечитывая написанное на бумажке. – Прости, Джесс. Нет, я не забыл. В семь часов в «Итальянском дворике». Встречаемся на месте? – Джессика, а не Джесс. – Она на секунду умолкла. – После того, что было в прошлый раз? Нет уж. Ты заблудишься даже на лужайке перед домом! Ричард хотел сказать, что любой может перепутать Национальную галерею с Национальной портретной галереей и что не она же простояла весь день под проливным дождем (впрочем, он считал, что это ничуть не хуже, чем бродить по любой из означенных галерей, пока ноги не отвалятся), – но смолчал. |
