Вместе с ним какая‑то бабочка.
– Что он там делает? – спросила Дейзи.
– Хотел бы я знать. У тебя есть два‑зеро?
Дейзи кивнула.
– Хорошо. Убери кость из игры.
Джимми оттолкнул костяшку в сторону.
– Тяни еще одну.
Дейзи выполнила указание отца.
– А где Джазир? – спросила Целия. – Почему он не появляется?
Никто ей не ответил. Часы продолжали отсчет…
Если бы в восемь пятнадцать этого вечера какой‑то случайный прохожий прогуливался по Барлоумур‑роуд и рассматривал темное небо, он не заметил бы ничего странного. Но наблюдательный человек удивился бы облаку бабочек, которое направлялось к Дому Шансов. То был исключительно плотный рой, более шумный и медлительный, чем обычные скопища рекламок, прилетавшие за новыми слоганами.
Опытный блурпсолог был бы удивлен, с каким трудом рой проник в здание. Вершина Дома Шансов имела купол с широким отверстием. Эта так называемая скважина служила проходом, через который бабочки влетали внутрь рекламного улья. Обычно здесь они разделялись на несколько групп и без труда пролетали в отверстие. Но данный рой по каким‑то причинам не желал трансформироваться и продирался сквозь скважину всей массой.
– Мы получили его! – закричал Джо Крокус. – Он внутри.
– Джазир? – спросила Целия. – Смотрите! У него мое перо.
Среди роя темных инфобабочек, которые ворвались в лабиринт, одна из блурпс выделялась желтовато‑зелеными полосками.
– Ну что? – спросил Джо. – Мне активировать Тезея?
– Нет! Только тогда, когда я скажу. Джазир должен добраться до центра. Мы продолжаем играть. Дочь…
Дейзи сделала ход, приставив дубль‑два к шесть‑два и впустив в переходы лабиринта новых бабочек.
…Джазир находился в Улье – в небольшом помещении, где миллионы бабочек собирались перед тем, как устремиться по различным проходам. Над головой через сонмы влетающих рекламок он видел проблески луны. Его по‑прежнему покрывали сотни насекомых. На них садились другие бабочки, прижимаясь, лаская, нашептывая. Пока он имел такую защиту, проблем не ожидалось. Рой направился к темному отверстию…
Хэкл потерялся в лабиринте. Он сделал лишь пару шагов, и дверь исчезла, став невидимой. Возможно, ее никогда и не было, – подумал он. – Возможно, я всегда скитался здесь. Ослепленный ярким светом, он зашагал по ветвящимся проходам. Рогатый Джордж повернул налево, и Макс последовал за ним. Отныне он мог полагаться только на курсорную бабочку.
…Масала, рекламка Джазира, прижатая к телу хозяина, ощущала реку ваза, которая струилась где‑то в темноте. Сочась соком и секрециями, она рвалась вперед – к Королеве. Да, рой мчался к Королеве бабочек, которую Джаз никогда не принимал в расчет. Но эта мысль уже принадлежала не ему, а общему разуму роя: необходимо найти Королеву, она накормит, накормит…
Хэкл вошел в зеркальный павильон и изумленно уставился на свое отражение. Разбитая и тощая фигура шокировала его. Кого напоминало это существо с редкими прядками прямых волос и ввалившимися глазами? Неужели это он? Немощная оболочка прежнего Максимуса Хэкла. Раковина Костлявого Джокера. Он больше не чувствовал в себе присутствия Бенни. Только кость – сухую кость. Казалось, что его натянутая кожа готова была треснуть и оголить танцующий скелет.
Следуя за курсорной бабочкой, он вошел в один из тысяч проходов и снова затерялся в коридорах лабиринта. Это сооружение отличалось от всех его разработок. Мистер Миллион взял оригинальную программу Хэкла, исказил ее, помножил на саму себя и выкормил отвратительное чудовище, которое непрерывно сношалось с собой и размножало новые пути. А он шагал по ним, усталый и потерянный…
Хэкл закричал от отчаяния. |