– Что‑то пошло не так, – сказал Джо.

– Что именно? – не отрываясь от игры, спросил Джимми.

– Лабиринт… Он продолжает изменяться.

– Что? – переспросила Дейзи.

– Он меняется, – закричала Целия. – Похоже, он и раньше менялся все время. Как же мы тогда найдем…

– Сколько времени? – спросил Джимми. – Быстро!

– Восемь тридцать. Нет! Время только что изменилось. Сейчас восемь двадцать пять. Проклятье! Восемь сорок семь.

Внезапно отец Дейзи смел костяшки со стола.

– Хорошо. Мы начинаем новую игру.

Он открыл вторую коробку и быстро высыпал кости.

– Отец…

– Выбирай и играй!

– Но они…

– Играй! Играй до победы!

Дейзи играла, хотя любая кость, которую она брала в руки, менялась каждую секунду, даже когда ее опускали на стол. Так, в начале она предъявила дубль‑пять, но комбинация костяшки превратилась в два‑один. Отец взял инициативу на себя. Он выложил какую‑то обычную кость, и та стала дублем‑пять. Дейзи пыталась найти ей соответствие, но слишком медлила.

– Быстрее! Не думай! Просто играй.

Дейзи играла. Просто играла. И каким‑то чудом находила соответствия.

– Лабиринт стабилизировался, – крикнул Джо.

– Хорошо, мы вернулись на правильный курс, – сказал Джимми. – Время?

– Восемь двадцать девять, – ответил Джо. – Восемь тридцать. Сейчас начнется шоу.

На втором экране зазвучал веселый мотив, за которым последовала тематическая песня:

Это время домитуч! Время доминочи!

Дом, дом, дом, время доминочи!

«Бабочки»

И во всем Манчестере, в туалетах, ванных и театрах, в спальнях новобрачных и кабинках стриптиз‑баров, в собачьих питомниках и плавательных бассейнах, на автобусных остановках и мусорных свалках, в ночных кегельбанах и ремонтных гаражах, в ночлежках и развалинах, в каморках пьяниц и разбитых трейлерах, во дворцах и сияющих офисах, на стартовых площадках и военных полигонах, в госпиталях для бедных и пентхаузах, у кроватей больных и здоровых, в театральных закусочных и питомниках молодоженов, в сломанных ванных и мусорных барах, в стриптиз‑офисах, на личных свалках и постельных полигонах, в сверкающих разбитых туалетах и ночных театральных трейлерах – везде, где царствовали риск и надежда – слабый проблеск надежды, искорка, лучинка, – игроки поглаживали свои кровно заработанные костяшки домино, мечтая о том, что Пышка Шанс станцует сегодня только для них.

Почему бы тебе не рискнуть?

Ты же можешь найти свои точки

В твоей маленькой счастливой доминочи!

«Бабочки»

А в доме Хэкла на Барлоумур‑роуд игралась другая игра – с более ценным призом.

– По крайней мере, мы знаем, кто сейчас поет, – сказал Джо.

– Да, – согласилась Целия. – Это чертов Фрэнк Сценарио. Грязный обманщик!

В Доме Шансов проводилось сразу два больших розыгрыша с призами из костей и бабочек. Хэкл услышал песню, которая тысячами отголосков разносилась по проходам, вызывая ответные отклики из потаенных мест. Вокруг раздавались непрерывные повизгивания, шарканье ног, ворчание и хрип, скрежет мыслей на извилинах мозга после каждой строки куплета…

…Играй и питайся, выигрывай и питайся; пусть песня о выигрыше питает Королеву, пусть она питает нас; пусть эта радость всегда будет с нами; пусть все питаются питающей песней шансов, чтобы я, Джазир, мог играть в игру, мог выиграть игру, мог найти Королеву – кормящую Королеву…

– А вот и Томми! – прокричали городские телевизоры.