– Сегодня никаких шуток, джентльмены. Чтобы я не слышал ни усмешек, ни хохотков.

Парни пристыженно опустили глаза, улыбки сошли у них с губ. Риз уставился в пол.

– Простите, брат… вы правы.

– Это великий день, – проповедник оглядел их опущенные лица. – Да, это и счастливый день, я признаю. Но время шутить и смеяться подошло к концу, братья мои.

Риз кивнул.

– Аминь, брат… Аминь.

– Пусть каждый выполнит свою задачу с доскональной точностью. Мы в долгу перед добрыми людьми Вудбери. Вы понимаете, что я говорю?

Все трое кивнули. Затем голос подал Марк, жилистый каменщик из Таллахасси:

– Вы хотите, чтобы мы трое были рядом с вами в гаражах, когда вы… вы… будете разбираться с предателями?

– Они не предатели, брат.

– Прошу прощения, я ничего такого не имел в виду.

Иеремия по-отечески улыбнулся.

– Я знал, что своим вопросом ты не хотел никого оскорбить. Но правда в том, что они делают именно то, что сделал бы любой из нас, если бы кто-то угрожал его близким.

Марк взглянул на остальных, затем опять на проповедника.

– Мне кажется, брат, я не совсем понимаю вас.

Проповедник похлопал парня по плечу.

– Они не плохие люди, они нам не враги. Они просто не понимают, какой дар мы вот-вот должны получить. Они не видят его блистательного триумфа.

Марк кивал, у него на глазах выступали слезы.

– Вы правы, брат… Вы полностью правы.

Иеремия встал на колени возле сумок, раскрыл ближайшую к нему и принялся вытаскивать пузырьки.

– И вот ответ на твой вопрос, брат: да, я хочу, чтобы вы трое прикрыли меня, – он выставлял бутылки на стальную каталку, стоящую возле стены, рядом со Святыми Дарами. Вытащив из кармана пиджака резиновые перчатки, он натянул их на руки. – Лучше всего убивать невинное животное гуманно и быстро. Вы все должны безоговорочно подчиняться моим приказам. Понимаете?

Все закивали.

Иеремия указал на коробку с только что выпеченным пресным хлебом.

– Отлично, время пришло. Оторвите мне кусочек от этой буханки и налейте пару глотков этой жидкости в один из бумажных стаканчиков, из которых вы только что пили.

Иеремия подошел первым. На плечи его грязного пиджака был накинут малиновый церемониальный шарф. Трое остальных мужчин шли за ним по пятам, держа в руках Святые Дары. На их лицах застыло почтительное, ошеломленное выражение, которое придавало им сходство с покорными женами в султанском гареме.

– «Многократно омой меня от беззакония моего», – произнес Иеремия, подходя к пленнице. – «И от греха моего очисти меня».

Лилли промычала что-то сквозь кляп, ее глаза вспыхнули от ужаса, когда она увидела бумажную тарелку с кусочком хлеба и стаканчик с отравленной жидкостью. Она принялась вырываться из пут и раскачивать стул, жутко стеная под липкой лентой. Ее мокрая от пота кофточка натянулась, зацепившись за пластиковый шнур, которым были стянуты запястья у нее за спиной. Устремив горячий взгляд на проповедника, она что-то неразборчиво прокричала.

Иеремия повернулся к подручным и тихо, но быстро и властно сказал:

– По моему сигналу подайте мне плоть и кровь Христову и не обращайте внимания на то, что скажет наша возлюбленная сестра, когда мы снимем кляп, ведь за ее словами будет стоять сам Сатана. Марк, подойди к ней сзади и по моему сигналу наклони ее голову назад, как мы учились на кукле в Джексонвилле.

Парень встал за стулом Лилли, и та с новой силой принялась дергаться, извиваться и вырываться из пут, одновременно выкрикивая бранные слова, которые нельзя было разобрать из-за кляпа.