-  И совсем мы не похожи, - возмущённо, сказал он, - сам посмотри, у нас нет ничего похожего! Разве у нее мой нос?

    Потом внимательно вгляделся в Элю, замолчал на полуслове, и побледнел.

    -  Что, начал узнавать? - насмешливо, спросила Марина. - Я тебя, Саша, не пойму, ты думаешь, мы от тебя чего-то хотим? После всего, что ты сделал, я тебя ни знать, ни видеть не хочу. Я и раньше за тебя не держалась, теперь тем более. Да и Эля, как видишь, выросла без твоей помощи.

    -  Я разве что-нибудь говорю? - сказал генерал, хотя только этим и занимался добрых десять минут. - Только она на меня почти не похожа. Вы думаете, я изверг какой?

    * * *

    -  Не спишь? - спросил Перебатько, когда я уже начал засыпать и, не дожидаясь ответа, заговорил. - Ведь если подумать, я очень одинокий человек. Всю жизнь бился, служил, выслуживался, хапал где только мог, кажется, много достиг, карьера, счета открытые, тайные, по всему миру, а пришла старость, оказался никому не нужен. Ведь умру, все прахом пойдет, чужим людям достанется. Думаешь, я жене нужен? Деньги ей мои нужны, да и что взять с девчонки, у нее только тряпки и гулянки в голове. На молодое тело польстился, вот теперь все время и думаю, где она, с кем шляется. Живым останусь, выгоню, на что она мне коза драная? Сын был, не уберег, всю жизнь по бабам мотался, а настоящую семью не построил. Думаешь, я Маринку не узнал? Конечно, постарела, но все такая же. Хорошая она женщина, добрая, всем все прощает. А дочь, вылитая копия моей мамы, я как ее рассмотрел, едва не заплакал. Спишь?

    Я промолчал, не зная, что следует говорить в таких случаях.

    -  Слышу, что не спишь, и знаю, меня осуждаешь. А что было делать? Жениться на ней, значит, на всю жизнь остаться участковым, и хорошо, если к пенсии получить майора! Тогда-то я считал, что карьера - самое главное в жизни, думал, вылезу наверх, и жизнь станет совсем другой. Господи, какая тоска… Маму вот вспомнил. Она для меня… Только ты все равно не поймешь, ты злой. Нет в тебе настоящей доброты. Я всё чувствую. Вот мама моя… я как Эльку увидел, будто в детство вернулся. Стоит мама и смотрит с укором: что, мол, ты, Сашок, со своей жизнью сделал! Что мне ей ответить? Сказать, что я за золотого тельца душу продал? Всё неправедно нажитое отдам, по миру с протянутой рукой буду ходить, а на чужую копейку не позарюсь!

    Я начал засыпать, но еще долго слушал тихий шепот, вздохи и всхлипывания. Александр Богданович успокоился только под утро, когда начало сереть за окном небо. Когда мы встали, это был словно другой человек, так его переломала одна только бессонная ночь. Он бледно улыбнулся и попросил сварить ему крепкого кофе. К сожалению, кофе у меня не было. Я отправился в прихожую умываться, а генерал вздохнул и безропотно выпил чашку холодного чая. Потом мы с ним обсуждали наши дальнейшие действия. О том, что мне нужно сдаться в руки правосудия, Перебатько больше не говорил.

    -  Ну, как вы тут? - спросила, входя в комнату, Марина. - Выспались?

    -  Какой тут сон, всю ночь по коридору бегали какие-то люди и скандалили, я еле сдержался, чтобы не выйти, - пожаловался генерал. - Удивляюсь, как вы тут можете спать в таком шуме!

    -  За столько-то лет привыкли, тут всегда так, - спокойно ответила Марина.

    -  Я, как только освобожусь, - сказал генерал и покосился на меня, - сразу же займусь вашим квартирным вопросом. Есть сколько угодно вариантов поселить вас по-человечески.