-  Так что, сможешь помочь? - не дал я ей уклониться в сладко-горькие воспоминания.

    -  А сколько заплатишь?

    -  Хорошо заплачу, всем твоим детям на зимнюю одежду хватит.

    -  Правда, что ли? - с сомнение спросила она. - А не обманешь?

    -  Сказал, заплачу, значит заплачу. Есть туда окольная дорога?

    -  Почему не быть, есть. Мы в усадьбу летом по грибы ходим. Там столько белых! Не поверишь, я в прошлом году десять трехлитровых банок закатала. Только учти, детская одежда дорого стоит! Стала бы я себя иначе предлагать!

    -  Учту. Только, говорят, там все охраняется, имение проволокой окружено, а она под током!

    -  Это само собой. Проволока, конечно, есть, только, кто же в нее полезет. Мы с заду заходим, там ничего такого нет. И на сапожки дашь? Мне тоже в люди выйти не в чем, а когда девушка в плохой одежде, ею мужики брезгуют. Эх, жизнь наша…

    -  Так, выходит, ты одна с тремя детьми? А государство, разве не помогает?

    -  Почему не помогает, помогает. На каждый Новый год детям подарки дают. Конфеты, орехи. Грех жаловаться!

    -  Понятно. И когда можно пойти в имение?

    -  На усадьбу-то? Да хоть сейчас. Мой старший тебя и отведёт. А как с деньгами?

    -  Давай карточку, я тебе сразу перечислю на счёт, - сказал я, подумав, что если она меня и обманет, деньги пойдут на благое дело.

    Женщина посмотрела на меня как на блаженного и притянула карточку. Мы пошли к буфету, где был банкомат и я перевёл деньги.

    Она заворожено прочитала сумму, потом заглянула мне в лицо:

    -  А ты, правда, не хочешь? Уж как бы я для тебя постаралась!

    -  Спасибо, лучше позови сына.

    Она тут же позвонила. Телефоны, пожалуй, оказалось единственным, что мне безоговорочно нравилось в этой эпохе.

    Сын, как только услышал, что мать от него что-то хочет, сразу встал на дыбы. Начался бесконечный семейный спор, в котором я не участвовал, вернулся к себе за столик. Дальнобойщики, заинтересовавшись нашими переговорами, уже с любопытством на меня поглядывали. Наконец матери удалось уломать строптивое чадо. Она подошла ко мне с гордым видом и сообщила, что сын сейчас придёт.

    -  Павлик хороший мальчик, во всем мне помогает, - похвалилась она. - Иногда только упрямится, но если хорошо попросишь, то всё сделает. Просто к нему нужен особый подход.

    Сообщив эти обнадеживающие сведения, она вздохнула. Я представил себе ленивого гадёныша, которого нужно постоянно умолять ударить палец о палец, и вздохнул вслед за ней.

    -  Только ты ему не говори, что я этим занимаюсь, - попросила она. - Дети ни о чём не знают.

    Сын явился только через полчаса. На вид ему было лет пятнадцать, обычный подросток: худой и ещё нескладный.

    Он независимо, вернее будет сказать, небрежно со мной поздоровался и покосился на мать. Она откровенно любовалась своим детищем.

    -  Павлик, этому человеку нужно попасть на усадьбу к Вороновым, - просительно сказал она. - Ты его не проводишь?

    -  Еще чего, мне что, больше делать нечего! - возмущённо заявил он.

    -  Он нам хорошо заплатил, тебе же нужны теплые сапоги…

    -  Тебе заплатил, ты его и провожай, сейчас в лесу снега по колено!

    -  Сынок, ну я тебя очень прошу, - умоляюще сказала буфетчица.