– Для нас это ничего ровным счетом не значит, пока обломок не уничтожен! – ответил Ронин.

Вдруг Даргонакс изогнулся, содрогнулся всем телом и на миг утратил четкость очертаний. Очевидно, он силился избавиться от того, что причиняло ему боль.

И вот… и вот в чудовищном теле на миг вспыхнула золотистая искра. Сумеречный дракон заревел, забыл о Синтарии и устремил взгляд к земле.

Не тратя зря слов, Крас отскочил в сторону, и, как только оказался достаточно далеко от остальных, сменил облик. Обернувшись Кориалстразом, он взвился в небо. Сейчас он никак не мог позволить чудовищу добраться до товарищей.

Даргонакс замерцал, с великим трудом восстановил контроль и смерил Кориалстраза тяжелым взглядом. Казалось, глаза сумеречного дракона источают смертельный яд.

– Ты… тебя я буду пожирать не спеша, наслаждаясь каждым мигом твоих мучений…

– Она удирает! – оборвал его Кориалстраз.

Даргонакс вмиг обернулся к улетающей прочь Синтарии… и снова замерцал.

– Что за…

Громадный зверь повернулся к Кориалстразу, но красный дракон даже не дрогнул под его злобным взглядом.

С бешеным ревом Даргонакс развернулся и понесся вслед за Синтарией.

Рана сильно мешала ей набрать скорость. Подняться над Грим Батолом супруге Смертокрыла еще удалось, но тут-то Даргонакс ее и настиг.

– Отпусти меня! – велела черная драконица. – Отпусти, не то…

Но Даргонакс лишь крепче сомкнул когти на ее туловище и крыльях. При этом сумеречный дракон опять замерцал, и взгляд Синтарии исполнился ужаса.

– Отпусти меня! Я…

В ответ Пожиратель зловеще захохотал.

– Наконец-то! – вскричал он. – Наконец-то я от тебя избавлюсь…

С этим Даргонакс вновь замерцал, вспыхнул ярко, как само солнце, и…

Заключенная в нем мощь сожгла без остатка и Синтарию, и его самого.

Последний обломок Души Демона исправно снабжал его «пищей», однако, разрушенный в брюхе, запустил цепную реакцию, усугубившую легкую неустойчивость, унаследованную Даргонаксом от предшественников-близнецов, но в его случае – да при иных обстоятельствах – вовсе не столь уж пагубную.

В сдавленном реве Синтарии не слышалось ни намека на страх – одна только злоба. Кориалстраз мог бы поклясться, что последний взгляд черной драконицы был устремлен на него, но, возможно, с ним всего лишь сыграли шутку неверные отсветы извержения.

Едва вспомнив об извержении, красный дракон с изумлением обнаружил, что ток лавы пошел на убыль, словно какая-то великая сила потянула его обратно, в недра горы. Где бы ни зияла расселина или иная извергавшая лаву брешь, раскаленные реки устремились туда – вспять, к истокам.

«Да, ведь извержение было порождено ее волшебством, а без нее оно слабеет, так как само по себе произойти не могло…»

Магия рода черных внушала красному дракону неописуемое восхищение – восхищение и тоску по эпохе, когда черные были друзьями, союзниками, а не врагами.

«Но тот день давно миновал. Сейчас наша раса, можно сказать, переживает глубокую ночь…»

Выкинув из головы невеселые мысли, Кориалстраз заложил вираж, направился вниз, к остальным… и, приближаясь, увидел то, чего опасался.

Остальные столпились вокруг распростершейся дренейки. Навершие посоха в руках жрицы едва уловимо мерцало, хотя откуда в нем теперь могли взяться силы, снижавшийся Кориалстраз даже не подозревал.

Кейлек, склонившись к ней, водил ладонями в воздухе над ее лбом и сердцем. Выглядел синий весьма огорченным, а в тот миг, как Кориалстраз обернулся Красом, негромко пробормотал:

– Анвина…

Дракон в облике мага немедля коснулся его плеча и шепнул:

– Прости, но повторить сделанного однажды она больше не сможет.