Так началась их дружба, сперва по переписке, потом – лично.

Оба преподавали креативное письмо в провинциальных колледжах. Уоллес – в Амхерсте (штат Массачусетс), Франзен – в Суортмор-колледже (штат Пенсильвания).

В апреле 1992 года Уоллес даже навестил Франзена. Именно там, в Суортморе, на парковке, состоялся их самый важный разговор – о смысле и задачах литературы. Разговор, после которого Уоллес, вообще-то не склонный к экзальтации и саморазоблачениям, признался, что за четыре года общения и дружбы с Франзеном он «стал другим человеком и другим писателем».

Вот так, в апреле 1992 года на парковке встретились два никому не известных писателя – пройдет меньше 10 лет, и оба они встанут в один ряд с Мелвиллом и Пинчоном, а их романы попадут в список самых важных текстов ХХ века.

Уоллес пришел к славе первым. Его «Бесконечная шутка» вышла в 1996 году и сразу покорила всю читающую Америку.

Карьера Франзена меж тем в девяностые в основном буксовала. Его второй роман «Сильное движение», опубликованный в 1992 году, не оправдал ожиданий и фактически повторил судьбу первого. «Результат остался неизменным, – жаловался автор в эссе “Уснуть и видеть сны”, – очередной табель с пятерками и четверками от рецензентов… ‹…› Достойные деньги; и тишина нерелевантности».

Девяностые вообще стали для него испытанием: смерть отца, развод и провал романа. Издатель организовал для него небольшой тур в поддержку книги, и это было унизительно: на выступления никто не приходил, со сцены он смотрел на пустые стулья, чувствовал себя невидимкой и совершенно не представлял, что делать дальше. Пытался писать третий роман, но тщетно.

«Я вымучивал историю, натягивал на все больше мировых явлений, что требуется показывать писателю. Прозрачное, изящное и многозначное произведение, о котором я мечтал, разжирело от тем. Я уже вставил современную фармакологию, телевидение, расовый вопрос, тюремную жизнь и дюжину других лексиконов; как же мне вдобавок высмеять бум интернета и Доу Джонс, не забыв про глубину персонажей и хронотопа? Объем проекта рос, перерыв между культурными переменами сокращался, а между этим всем билась паника: как создать судно, которое останется на плаву в истории хотя бы столько же, сколько оно создавалось? Романисту хочется все больше и больше сказать читателю, у которого все меньше и меньше времени читать».

Словом, с романом не ладилось, и Франзен решил – хотя бы на время – сменить род деятельности и, как и многие другие коллеги-писатели, попытать счастья в Голливуде – подался в сценаристы, но и там не заработал ничего, кроме горького опыта.

И – это звучит как выдумка или натяжка, но – именно чтение первого черновика «Бесконечной шутки» помогло Франзену справиться с писательским блоком и взяться наконец за третий роман.

Огромный, размашистый magnum opus Уоллеса по-настоящему поразил Франзена – и задел его литературную гордость. Было, впрочем, очевидно, что любые попытки соревноваться с ДФУ на его поле – на поле языка и формальных приемов – обречены на провал, поэтому Франзен выбрал другой путь – от противного и стал писать реалистичную, заземленную семейную историю, намеренно срезая с нее постмодернистские па и фокусируясь на психологии персонажей. Смена ракурса – с приемов на персонажей – действительно сработала.

Первые два романа Франзена были во многом вдохновлены Пинчоном и представляли из себя хитроумные конспирологические триллеры, наполненные сатирой и злостью.