— Правда? Ни за что на свете не пропущу это зрелище. Здесь нет старины Чудакулли, и его волшебников тоже. В лучшем случае тебя поднимут на смех. И даже если они захотят помочь тебе, то столкнутся с тем же самым затруднением.

— Каким еще затруднением?

— Вернуть тебя невозможно. По крайней мере, пока. — Метельщик впервые за все время разговора потерял самоуверенный вид. — Главная трудность, господин Ваймс, заключается в том, что… В общем, я должен сказать тебе пару вещей, которые мне категорически запрещено тебе говорить. Но ты из тех людей, кто не успокоится, пока не узнает все факты. Я уважаю такой подход. Таким образом… Удели мне минут двадцать своего времени, и я тебе расскажу все начистоту. Ладно? Возможно, это знание спасет тебе жизнь.

— Ладно, — согласился Ваймс. — Но что…

— Значит, договорились, — перебил его Метельщик. — Ребята, крутите.

Издаваемый цилиндрами шум на мгновение изменился, и Ваймс почувствовал что-то странное. Как будто в этот миг его тело сделало плюм.

— Двадцать минут, — повторил Метельщик. — Я отвечу на все твои вопросы. А потом, господин Ваймс, мы вернемся на двадцать минут назад, в сейчас, и ты расскажешь самому себе все, что, как мы выяснили, тебе следует знать. Такой вот план. Ты же умеешь хранить тайны, верно?

— Да, но… — начал было Ваймс.

Издаваемый цилиндрами звук едва заметно изменился.

Сэм Ваймс увидел посреди комнаты себя.

— Это же я! — воскликнул он.

— Ага, — кивнул Метельщик. — А теперь внимательно его послушай.

— Привет, Сэм, — произнес другой Ваймс, глядя в его сторону, но куда-то чуть выше. — Я тебя не вижу, хотя мне сказали, что ты видишь меня. Помнишь запах сирени? Ты думал о тех, кто умер. А потом приказал Вилликинсу отмыть ту девицу. И, гм… у тебя болит грудь, тебя это беспокоит, но ты никому об этом не говорил… По-моему, достаточно доказательств. Теперь ты знаешь, что я — это ты. Детали опустим, я не могу в них вдаваться. Сейчас я нахожусь в… — Говоривший замолчал и повернулся в другую сторону, словно обращаясь за подсказкой к кому-то невидимому. — Во временной петле. Я — двадцать минут твоей жизни, которых как будто не было. Так вот, помнишь, когда ты…

* * *

…Как будто в этот миг его тело сделало плюм.

Метельщик встал.

— Терпеть не могу прибегать к таким штукам, — поморщился он, — но мы в храме, и мы умеем сглаживать парадоксы. Вставай, господин Ваймс. Я расскажу тебе обо всем.

— Но ты только что сказал, что тебе это запрещено!

Метельщик улыбнулся.

— Помочь снять наручники?

— Что? Эти примитивные «чашепалы» первой модели? Дай мне гвоздь и пару минут. А как я оказался в храме?

— С моей помощью.

— Ты принес меня сюда?

— Нет. Ты шел самостоятельно. С завязанными глазами, конечно. А когда мы здесь оказались, я дал тебе кое-что выпить…

— Ничего не помню!

— Конечно. Потому что питье подействовало. В нем нет ничего мистического, но оно отлично делает свое дело. Нам не хотелось бы, чтобы ты вернулся сюда. Это место считается тайным…

— Ты подчистил мне память? Слушай, знаешь что… — Ваймс привстал, но Метельщик остановил его умиротворяющим жестом руки.

— Спокойно, спокойно, ты забыл всего несколько минут.

— Сколько?

— Совсем немного, совсем немного.