– Нет, не надо. Миленький, прошу тебя, не надо с ними сражаться.

– Сражаться я не могу. Чем бы я стал с ними сражаться?

Выстрелы теперь гремели не смолкая. Со стены упала картина.

– Сэм, да послушай ты меня, – взмолилась Вайолет. – Сдайся. Я знаю, что за кражу со взломом дают девяносто дней, но я буду ждать тебя.

Одно из окон разлетелось вдребезги.

– Ты будешь ждать меня, Вайолет?

– Буду. Клянусь.

Загорелась занавеска.

– Так ведь девяносто дней! Целых три месяца.

– Мы переждем их и начнем новую жизнь.

Внизу, на улице, инспектор Робинсон внезапно застонал и схватился за плечо.

– Ну ладно, – сказал Бауэр. – Я сдамся… Но взгляни на них, на этот дурацкий спектакль, где перемешаны и «Гангстерские битвы», и «Неприкасаемые», и «Громовые двадцатые годы». Пусть я лучше пропаду, если оставлю им хоть что‑нибудь из того, что я выкрал. Погоди‑ха…

– Что ты хочешь сделать?

Тем временем на улице «Пробивной отряд» принялся кашлять, будто наглотался слезоточивого газа.

– Взорву все к чертям, – ответил Бауэр, роясь в банке с сахаром.

– Взорвешь? Но как?

– Я раздобыл немного динамита у Гручо, Чико, Харпо и Маркса, когда шарил по их коллекциям разрыхляющих землю инструментов. Мотыги я не раздобыл, а вот это достал.

Он поднял вверх небольшую красную палочку с часовым механизмом на головке. На палочке была надпись TNT.

На улице Эд (Бегли) судорожно схватился за сердце, мужественно улыбнулся и рухнул на тротуар.

– Я не знаю, когда будет взрыв и сколько у нас времени, – сказал Бауэр. – Поэтому, как только я брошу палочку, беги со всех ног. Ты готова?

– Д‑да, – ответила она дрожащим голосом.

Он схватил динамитную палочку, которая тут же начала зловеще тикать, и швырнул TNT на серо‑зеленую софу.

– Беги!

Подняв руки, они бросились через парадное в слепящий свет прожекторов.