|
– Пиппин, – приветливо обратился Алек к юнге, – добрый вечер. Как видишь, у меня гости. Последи за тем, чтобы нас никто не беспокоил. – Есть, капитан! Спуститься по трапу в каюту оказалось нелегким делом, но Алеку в конце концов это удалось после того, как он умудрился один раз удариться головой и два – ушибить локоть Джинни. – В ваших устах это звучит так, словно я какая то шлюха, которую притащили сюда для… словом, для всяких мерзостей. – Вы и близко не напоминаете шлюху, – рассмеялся Алек. – Не знай меня Пиппин получше, подумал бы, что я проклятый педераст. Вспомните, Джинни, вы же одеты мужчиной, вплоть до дурацкой шерстяной шапки. – Ой! – Боже милосердный, спаси меня от неразумных женщин! – покачал головой Алек и, помедлив, добавил, словно что то сообразив: – Правда, не помню, когда и сталкивался с чем то подобным! Джинни стиснула зубы, молча втягивая ноздрями привычные корабельные запахи. Алек ногой толкнул дверь каюты, и густой аромат сандалового дерева окутал их. Дверь захлопнулась. – Здесь просто чудесно. – Благодарю, мэм, вы совершенно правы, – кивнул Алек, опуская свою ношу на широкую койку. Джинни немедленно попыталась встать, но он толкнул ее обратно. – Лежите смирно. Нужно взглянуть на вашу ногу. Нет, не то чтобы я очень этого хотел, но вряд ли у меня есть иной выбор. – Могли бы быть и великодушнее. – Тут вы ошибаетесь. В данный момент во мне осталось так мало великодушия, что я поражаюсь сам себе. Так что лучше делайте, как велено. Джинни закрыла рот, а потом и глаза, но как только Алек притронулся к правой ноге, сморщилась и вскрикнула. – Простите, но необходимо снять сапог. Потерпите. Джинни стиснула кулаки и сцепила зубы. Алек, осторожно стянув сапог, бросил его на пол и посмотрел на девушку. Она не шевелилась, но лицо смертельно побелело. Алек невольно смягчился, хотя знал, что не стоило бы. Но ничего не поделаешь. Он сел рядом и тихо сказал: – Сожалею, что сделал вам больно, но сейчас будет легче. – Все в порядке. – Лгунья. Он легонько погладил ее по щеке, наклонился, чтобы снять шерстяной носок. – Поскольку на вас мужские сапоги, неудивительно, что и ноги у вас пахнут, как у мужчины. – И что, спрашивается, это означает? – Подождите, пока не придумаю что нибудь совершенно омерзительное. – И, присвистнув, добавил: – Вы хорошо потрудились над своей ногой. Распухла, как спелая дыня. Алек осторожно прикоснулся к больному месту, и сквозь зубы Джинни вырвалось короткое шипение. – Прошу прощения, но придется пока не двигаться. Сейчас принесу холодной воды. Вашей ноге необходим холодный компресс. Он вышел, а Джинни приподнялась на локтях, чтобы осмотреться. Чисто мужское логово, как раз из тех, что ей по вкусу: повсюду книги и навигационные приборы, на письменном столе – карты и аккуратные стопки бумаг, никакого беспорядка. В переборке смежная дверь, должно быть, ведущая в соседнюю каюту. Интересно, что там? Джинни взглянула на ногу и поморщилась. – Я – настоящий кошмар, – произнесла она вслух. – Тупица. – Совершенно верно, но чего же еще можно было ожидать? Вы решили, что хотите узнать побольше о подобных вещах, поэтому подбираетесь к спальне Лоры Сэмон и заглядываете в окно. И видите меня. Но мне это совсем не нравится. Как бы вы отнеслись к тому, что кто то – мужчина или женщина – подглядывает за тем, что вы делаете со мной в постели? – Это абсурдно! – Что именно? – Вы и я… вместе… в постели… – Вы действительно так думаете? Нет, не отвечайте. |
