Бернс отодвинул аппарат и вышел в инспекторскую. Дженеро разглядывал трусики, разложенные у него на столе.

– А это еще что такое? – осведомился Бернс.

– Вещественное доказательство.

– Чего?

– Непристойного поведения.

– Ага, ясно. Слушай, позвони-ка в управление больницами и скажи, что нас интересуют жалобы на укус собаки. Попроси их в случае чего связаться с Кареллой.

– Это капитана Гроссмана идея?

– Да, это идея капитана Гроссмана.

– Значит, мне не надо передавать Карелле, что он звонил?

– Оставь у Кареллы на столе записку.

– И у Мейера?

– И у Мейера.

– Но сначала позвонить в управление больниц?

– Да, если только тебе удастся ничего не забыть и сделать сразу три вещи.

– О чем речь, – сказал Дженеро.

– А что вам нужно в этом личном сейфе, детектив Карелла? По вашей заявке этого не видно.

– Да я и сам не знаю, ваша честь, что в нем, – ответил Карелла.

– Так как же я могу вам выдать разрешение на вскрытие сейфа?

– Ваша честь, как видно из заявки, я веду дело об убийстве, и у меня есть основания полагать, что убийца искал нечто в квартире, где жили его жертвы...

– Да, да, это я понял.

– И это нечто может оказаться в сейфе, и тогда у меня на руках будет вещественное доказательство по делу об убийстве.

– Но что именно вы ищете, вам неизвестно?

– Нет, ваша честь.

– А вы лично знаете, что такое доказательство существует?

– Ваша честь, я знаю только, что убийца перерыл вверх дном всю квартиру в поисках чего-то. Впрочем, и это в заявке указано.

– В таком случае нельзя сказать, что вы лично знаете о существовании доказательств.

– Ваша честь, мне не кажется, что вскрытие сейфа будет означать противозаконный обыск; ведь не является же противозаконным обследование гардероба убитого на месте преступления.

– Но в данном случае речь не идет о месте преступления.

– Это я понимаю, ваша честь. Но помнится, у меня было, к примеру, разрешение вскрыть личный сейф, когда я расследовал всего-навсего подделку полиса, а здесь речь идет об убийстве.

– А в том случае вы лично знали, что находится в сейфе?

– Да, от осведомителя.

– Сведения, полученные от осведомителя, составляют, по закону, предмет личной осведомленности, – сказал судья.

– Ваша честь, поверьте, мне надо посмотреть на содержимое этого сейфа. Убито уже трое, все слепые, и я полагаю, что там может оказаться какая-нибудь ниточка. И у меня есть основания думать, что вероятность этого весьма высока.

– Даже если я выдам ордер, – сказал судья, – он потом может принести вам скорее вред, чем благо. На суде доказательства, добытые таким образом, могут быть оспорены.

– И все же я бы рискнул, ваша честь, – продолжал настаивать Карелла. – Подумайте, если кому и будет плохо в данном случае, так это только убийце. Права жертвы ни в малейшей степени не ущемляются.

– Хорошо, я подпишу ордер, – сказал судья.

– Я там вложил тебе в машинку записку, – сказал он, увидев Кареллу.

– Спасибо, – Карелла вытащил записку из-под валика. В ней сообщалось о том, что просил позвонить Гроссман. Имя капитана было напечатано с одним "с". Карелла уже собирался набрать номер, когда из кабинета вышел Бернс и кратко рассказал ему об Андерхилле, попытке нападения и собачьем укусе.