Правил ныне столь много,

    Словно песчинок в Ганге!

    «Это точно!» - еле сдержав смех, подумал Мотоеси. Хотя он знал, что если Безумному Облаку нет равных в нарушении запретов, то и в соблюдении ему тоже равных нет. Поговаривали, что второй учитель монаха, суровый Касо Содон, умерший в позапрошлом году, сперва приказал своим послушникам окатить Безумное Облако помоями и поколотить палками, а потом, все-таки открыв упрямцу врата обители, глумливо сказал:

    -  У тебя гладкие и пухлые руки! Такими ли руками ломать себя?!

    Той же зимой, когда суровый Касо оказался прикован к постели, будучи вынужден ходить под себя, Безумное Облако убирал за учителем прямо «гладкими и пухлыми руками», в отличие от других послушников не считая нужным пользоваться лопаточками.

    Многие сомневались в правдивости или хотя бы в искренности такого поступка, зная дерзость и гордыню монаха, но сомневались в душе, молча, просто из дурной привычки сомневаться во всем.

    Сейчас же, закончив тираду, Безумное Облако крутанулся волчком, вынудив взвихриться полы своих одеяний, и пошел прямиком к юноше

    Слепой гадатель остался стоять у воротного столба, опустив к ногам мешок. Раскидай-Бубен смотрел прямо перед собой заросшими глазницами, подкидывая и ловя в ладонь какой-то маленький предмет.

    Оставалось лишь удивляться, почему он не роняет забавку, - но удивляться было некому.

    -  Остаешься с отцом? - осведомился монах, походя щелкнув юношу в нос.

    Не обидно, но болезненно.

    -  Да, святой инок, - кивнул Мотоеси, во все глаза глядя на пришельца. И, признаться, было на что посмотреть. Сегодня Безумное Облако зачем-то напялил под рясу широченные штаны-юбку. какие входили в парадный костюм самурая; ряса была подпоясана женским поясом с бантом-бабочкой над поясницей, а на плечах монаха красовался драный плащ из дерюги, видимо, выброшенный старьевщиком на свалку.

    -  Нравится?

    Монах еще раз крутанулся волчком, позволяя лицезреть себя во всей красе.

    -  Д-да… очень! Очень нравится! Восхитительно!

    -  А вот и врешь! Врешь и глазом не моргнешь! Небось когда твой папаша рядится в личину, так публика визжит от восторга, а как я обновку надену, так и морду воротят!… Ладно, молчи уж, все лучше, чем глупостями язык полоскать.

    «Это точно!» - еще раз согласился юноша про себя, тихо-тихо, чтобы ушлый инок не подслушал мысли.

    С него станется.

    Безумное Облако плюхнулся на скамейку, кинув меч в пыль, прямо к сандалиям-гэта на высоких подставках, и пальцем поманил юношу к себе.

    Пришлось осторожно сесть рядом, на самый краешек.

    -  А я тебя вчера видел, Будда-младшенький! - Свистящий шепот монаха обжег Могоеси ухо. - Ви-и-идел!… на рынке. Ты маринованную дыню покупал, цельных пять кусков! Отвечай, злоумышленник: было?!

    -  Было, святой инок. Воистину было.

    На какой- то краткий миг юноша и впрямь ощутил себя злоумышленником.

    Три смертных преступления: мятеж, непочтительность к родителям и приобретение маринованной дыни.

    -  Ишь, зарделся! Святой инок все, все видит, у святого инока три глаза… А дыня-то по три медяка за кусок! Значит, за пять кусков… за пять здоровенных кусищ… отвечай немедля: сколько на круг выходит?

    -  Полтора десятка медяков, святой инок. Почти полная связка.