И когда шёл до метро, продолжал улыбаться и кивал прохожим, которые улыбались ему навстречу. И потом, передумав, пошёл дальше, до следующей станции метро, на которой они условились встретиться завтра и постоял там, глядя на поток людей, поднимающихся по эскалатору, всё ещё улыбаясь. Домой ехать решительно не хотелось, как и стоять здесь дальше, и Слава пошёл гулять. Гулял долго, но никуда не заходил и поехал домой уже сильно поздно, изрядно устав и даже немного замёрзнув, но от этого приятно устав и не мучаясь долгими ожиданиями завтрашнего дня.

* * *

Маша, придя домой, забегалась по хозяйству, а потом, читая Егорке сказку на ночь, чуть не уснула раньше, чем он сам. С утра, за привычными делами, которые можно было делать и не до конца проснувшись, Маша вспомнила про Славу и воспоминание это ей было приятно, а потом как-то затерялось в трудовом дне бухгалтерского отдела и затерялось до того, что Маша даже ойкнула (тихо — никто и не слышал), когда увидела Славу, стоящего с сумкой и букетом на выходе с эскалатора станции «Маяковская».

Слава заметил Машу позднее, и ей было приятно наблюдать пару секунд, как он выискивает глазами в толпе её и даже… волнуется, что ли?

— Маша!

— Слава! Ты что, волнуешься?

— Волнуется море, Маша, а я чуть не умер тут от страха уже, что ты меня обманула!

— Просто на работе задержали. Ну ты же знаешь в каком доме мы живём, — караулил бы там, тоже мне. Всему вас учить приходится.

— Ну здравствуйте, караулить! А гордость? А самолюбие и это, как его там, — независимость?

— Не пошёл бы?

— Между нами?

— Ага.

— Никому ни слова?

— Ни единого даже звука.

— Пошёл бы, да. Но, когда думал об этом, то стыдно как-то становилось, понимаешь? Ну, мало ли, ты настолько интеллигентна… Нет, нет, погоди, я не в том смысле. А вот, кстати, цветы. Тебе. И вот. Ты не смогла отказать мне просто, а я такой чурбан и намёков даже не понимаю. С другой стороны… ну это, в общем, не важно. Решил, что буду в сторонке так стоять — случайно вроде как тут оказался. И… вот. Куда мы сейчас? Может такси возьмём? Нет, я абсолютно не расточителен, что ты, просто хочу впечатление произвести.

— А в сумке — то у тебя что, Слава? Вон наш троллейбус — побежали!

В троллейбусе было тесно и шумно. Слава наклонился и говорил Маше на ухо:

— Продукты, что ты вчера диктовала, и Егорке там кое-что.

Маша держалась за его руку, — до поручней было не достать.

— Слава, ну ты правда в магазин сходил? Я шутила же, когда список диктовала. Эх, знала бы, надо было икры заказать!

— А что такого? Мне делать всё равно нечего — я же в отпуске. А икра у меня есть тут. Две банки — я с собой привёз, я же с Севера, а у нас там икры этой, знаешь — в каждом ларьке Союзпечати на сдачу дают!

— Да ладно.

— Да-а-а. Купишь газету «Правда» или там «На страже Заполярья», а тебе говорят: ну где мы вам сдачу с пяти рублей возьмём? Вот, икры возьмите на четыре восемьдесят. Две банки.

— Врёшь ведь?

— Я? Отнюдь, сударыня!

— Нам выходить на следующей, давайте к выходу, сударь, пробираться. Вот врунишка-то, а!

— Мне же следует тебя опасаться, да, Слава?

— Опасаться? — Слава остановился и посмотрел в небо. Поморщил лоб. — Слушай, скорее нет, чем да. Ты можешь, конечно, но вряд ли тебе это поможет.