|
– Напакостил, а отвечать не хочет, – проговорила вполголоса женщина и посмотрела на худощавого. Он записывал её адрес. – Я предлагаю вам добровольно предъявить антисоветскую литературу. Гусев молчал, глядя на свои руки. Николаев подождал, трогая фигурку тиранозавра на столе Гусева, потом встал, подошел к кровати, приподнял матрац, вынул толстую картонную папку: – Ваше? Гусев молчал. Николаев положил папку на стол, развязал тесемки, открыл: – Запиши, Валерий Петрович. Первым номером. Папка серого картона. Содержит…372 машинописных листа. Название «Норма». Автор не указан. Первое предложение: «Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и быстро зашагал по тротуару». По-следнее предложение: «– Лога мира? – переспросил Горностаев и легонько шлепнул ладонью по столу, – а когда?» – Как… товарищ майор? – переспросил худощавый. Николаев повторил. – Номер два. – Николаев подошел к нижним полкам, вынул два тома энциклопедического словаря, бросил на пол, сунул руку в образовавшуюся брешь, достал книгу в мягком переплете, – Александр Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ». Том третий. Издание «ИМКА – Пресс». А первые два вы отдали позавчера Файнштейну. Так? Гусев молчал. Николаев положил книгу рядом с папкой. Зазвонил телефон. Николаев снял трубку: – Да. Да, Василий Алексеич. Нашли. Почему? Нет, все так и было. Сейчас? – он засмеял-ся, – не терпится? А… понятно. Пожалуйста, нет проблем. Ты у себя? Организуем. Он положил трубку, взял папку: – Сережа, отвезешь это Носкову. Потом сразу сюда. Оперативник в очках взял папку, вышел из квартиры, спустился по лестнице. Рядом с подъездом стояли две черные волги, в кабине одной сидел шофер. Оперативник сел за руль вто-рой машины, положил папку на сиденье справа, завел мотор и, резво развернувшись, вырулил на Ленинский проспект. Асфальт был мокрый, грязный рыхлый снег лежал по краям дороги. Неяр-кое солнце вышло из-за туч, заблестело на очках оперативника. Он проехал через центр, развер-нулся на площади Дзержинского, обогнул здание КГБ и остановился. Взял папку, вышел из ма-шины, вошел в ближайший подъезд. Предъявив удостоверение, поднялся на лифте на четвертый этаж, прошел по коридору, открыл дверь кабинета N 415. За письменным столом сидел лысоватый человек в синем костюме. – Разрешите, товарищ полковник? – Ага, – сидящий протянул руку. Оперативник вошел, передал папку. – Как там? – спросил лысоватый, развязывая тесемки папки. – Все нормально. – Истерик не закатывал? – Нет пока, – ухмыльнулся оперативник. Полковник стал листать рукопись: – Ладно. Идите. Оперативник вышел. Сидящий снял трубку, набрал номер: – Виктор Иваныч, это Носков. Папка у меня… Хорошо. Он положил трубку, взял папку, вышел из кабинета, на лифте поднялся на шестой этаж, вошел в приемную. Там сидели две секретарши. – Носков, – сказал лысоватый. Секретарша сняла трубку: – Виктор Иваныч, Носков. Проходите, – кивнула она Носкову. Он вошел в кабинет. За столом сидел седой человек в сером костюме с моложавым лицом. Носков подошел, протянул папку. – Всё здесь? – спросил седой, принимая. – Всё, Виктор Иваныч. – Есть. Носков вышел. Седой набрал номер на панели селектора. – Слушаю, – ответил женский голос. – Котельников. Петр Сергеич на месте? – Минуту. – Елагин слушает, – ответил мужской голос – Здравствуйте, Петр Сергеич. Котельников говорит. – Приветствую, Виктор. – Рукопись у нас. |
